Кайс кивнул:

–  Жизнь играет с нами и не такие шутки… - Он задумался.
– Но в любой странной ситуации есть не только печальные, но и неожиданно приятные стороны.

–  То есть? Объясни.

–  Нашей августейшей чете за сорок?

–  Феодоре должно быть примерно сорок семь.

–  А у них нет детей.

–  Да, я слышал - Бог наследников не дал.

–  Значит, и не даст.

–  Что с того?

–  Очень просто, Гекебол, очень просто. Получается, единственный самый близкий наследник в их роду - Феодорин ребёнок от тебя! Если Юстиниан согласится усыновить Иоанна, тот становится преемником императора!

У землевладельца выпала из рук виноградина, покатилась по скатерти и свалилась на пол.

–  Иоанн - преемник его величества?
– прошептал он толстыми мокрыми губами.
– Свят, свят, свят!
– и перекрестился.
– Скажешь тоже! Нет, не отпущу. Пусть сидит под моим крылом. Тут спокойно и безмятежно. Я умру и отдам ему по наследству все мои богатства. Он ни в чём не будет нуждаться. Вместе с супругой и своим сыном, а моим внуком - Анастасием… А в Византие? При дворе? Всякие интриги, заговоры, зависть. Запросто убьют. Даже если коронуют - что хорошего он получит? Столько сразу головной боли! Государство трещит по швам, могут отделиться Сирия, Армения и Египет. Ибо не признают Халкидонских решений. С севера на Константинополь наседают анты, авары, славяне, с запада - готы и вандалы, а с востока, естественно, персы. Времена Рима миновали. И вставать во главе Второго Рима - чистое безумие.

–  Но Юстиниан же встаёт.

–  Вольному воля, как говорится. Речь идёт о моём единственном сыне: я его Феодоре и вообще в политику не отдам.

–  А спроси у сына - может, он захочет?

–  Не подумаю даже спрашивать, и тебе запрещаю. Или мы поссоримся.

–  Хорошо, не буду. Ты - хозяин, я - твой гость и не должен лезть со своим уставом в твой монастырь.

–  Да уж, сделай милость. А тем более, Ионанн не знает, что его мать жива и стоит на вершине власти.

–  Почему ты скрываешь от него?

Гекебол сделал крупный глоток шербета, промокнул усы белой полотняной салфеткой и проговорил:

–  Раньше лгал из стеснения - думал, что она уличная шлюха. А потом - по известным соображениям, о которых сказал тебе: пусть не помышляет о троне, о признании родства с императором. От греха подальше.

–  Неужели никогда не раскроешь тайны?

Тот пожал плечами:

–  Может быть, потом. Перед самой смертью. Не хочу загадывать.
– Он слегка поморщился.
– Хватит о дурном. Лучше расскажи о собственных планах. Для чего ты сам стремишься в Константинополь?

Имр ответил просто:

–  Бить челом василевсу и просить помочь возвратить мне отцовскую корону. Цель моя - усмирение мятежников во главе с Бен-Асадом. А взамен присягну императору на верность, поклянусь, что, пока я жив, ни один араб для Романии не враг. Буду защищать южные границы империи.

–  Вряд ли он пойдёт на такую сделку.
– И землевладелец зевнул.
– Извини, конечно, но Юстиниан, по всеобщим отзывам, просто так ничего не делает. Только из большой выгоды - или для себя, или для страны. А в тебе, ты не обижайся, что за прок? Все арабы, вместе взятые, для империи не угроза.

Кайс нахмурился:

–  Потому что арабы разобщены, каждый защищает интересы своего племени. Нет пока идеи, объединяющей всех. Скажем, как христианство… Но когда мы её получим, встанем плечом к плечу, создадим единое государство, то никто не сможет противостоять нашему движению.

–  Ну, до этого пока далеко.

–  Надо начинать с малого.

Гекебол уже не слушал приятеля: он привлёк к себе тёмнокожую рабыню, развязал тесёмочки на её шальварах и освободил от одежд; толстыми кургузыми пальцами в перстнях принялся ласкать прелести красавицы, уложил с собой рядом на кушетку, задышал тяжело от предельного возбуждения и, немало не стесняясь соседа, слился с ней в экстазе; женщина постанывала, оскалясь, прикрывала глаза, и её живот ходил ходуном от приятных внутренних судорог. Распалившись от подобной картины, гость последовал примеру хозяина и ничтоже сумняшеся овладел второй негритянкой; на вершине страсти только задранные кверху розовые пятки её мелькали у него за спиной, словно бы он хлопал маленькими крылышками.

Постепенно придя в себя, оба улыбались, отдыхали, сопели, с наслаждением пили терпкий шербет. Гекебол сказал:

–  Понимаешь теперь, что такое счастье? Нет ничего приятнее единения с женщиной.

Имр заметил:

–  Но страна - та же женщина. И владыка, её имея, получает не меньшее удовольствие, а порой и большее…

–  Это извращение.

–  …а литературное творчество? Я, когда создаю стихи, иногда испытываю такое же вдохновение, как когда создаю детей…

–  Чепуха какая-то. Суррогаты любви никогда не заменят саму любовь. Был и остаюсь поклонником женщин.

Кайс спросил:

–  Хороша ли Феодора на ложе?

У его товарища закатились глаза от воспоминаний:

–  О, такой искусницы никогда больше не встречал! Но уже прошло тридцать с лишним лет… Что осталось от неё, прежней танцовщицы?

Собеседник подумал: «По приезде в Константинополь надо бы попробовать… Соблазнить её величество - чем не развлечение? А она и мужа своего, рогоносца, убедит, что помочь мне необходимо. Очень здравый план. Вы ещё узнаете, кто такие арабы, господа!»