По ступенькам на палубу поднялась Антонина - в шерстяной накидке и шерстяном плаще (ветер был прохладный и довольно противный), посмотрела на учёного иронично:

–  Вы такой довольный, кир Прокопий, словно отправляетесь не в военный поход, а жениться.

Он ответил:

–  Правильно подмечено. Но хочу уточнить: женятся практически все, и в женитьбе нет ничего такого, что могло бы потрясти умы поколений, а военный поход каждый уникален и является событием историческим. Вот и радуюсь этому, как мальчишка.

–  Ну, а как с опасностью? На войне часто убивают.

–  Убивают и в мирной жизни - помните, как меня едва не зарезали из-за нескольких десятков монет? Ну, а что касается моей роли в этой кампании, то она, пожалуй, не намного опаснее вашей. Я советник командира, человек штатский, в боевых действиях не участвующий. Что ж бояться зря?

Нино усмехнулась:

–  Вас послушать - так для нас двоих это увеселительная прогулка!

–  Будущее покажет. Склонен думать, что пока лишь разминка перед основным развлечением.

–  Вы о чём, простите?

–  Настоящей большой войны в Персии не будет. Шах Кавад немолод, и серьёзно бороться за Армению и Лазику у него недостанет сил. Основные походы ждут нас впереди.

–  Не пугайте меня, пожалуйста, - женщина поёжилась.

–  И не думал пугать, поверьте. Я, наоборот, хотел вдохновить на поддержку мужа, где ни оказался бы он по желанию автократора - в Азии, Европе или Африке.

Нино отмахнулась:

–  Ну вас, право! Никуда больше не поеду. Персии с меня будет вполне достаточно.

–  Ох, не зарекайтесь. Аппетиты у василевса приличные. А кому же их удовлетворять, как не Лису?

Волны на Босфоре были немалые, но гребцы работали слаженно, и флотилия хоть не очень быстро, но уверенно продвигалась к Чёрному морю.

Иоанн из Каппадокии по традиции посетил императора ночью, ибо тот не спал до пяти утра. Должность Иоанна называлась «эпарх двора», но фактически мы назвали бы его премьер-министром, так как вся хозяйственная, административная жизнь Романии замыкалась на нём. Он, конечно же, подворовывал и из каждых трёх добытых в качестве налогов монет брал одну себе, и Юстиниан знал об этом, но смотрел сквозь пальцы на проделки приятеля - ради тех, первых двух монет. Для реформ и завоеваний требовались деньги. Колоссальные деньги. И Каппадокиец мог их доставать.

Иоанн был кругленьким пучеглазым человечком, лысоватым, несмотря на тридцать восемь своих лет, чрезвычайно подвижным и вечно потным; нижняя губа выдавалась вперёд, и поэтому злые языки называли его губошлёпом. Он умел работать, требовать с людей, вплоть до чрезвычайной жестокости, но умел и отдыхать - у себя в загородном дворце с молодыми рабынями и несметным количеством выпитого и съеденного; оргии порой продолжались сутками, но потом эпарх двора поднимался после сна с постели как ни в чём не бывало и с удвоенной энергией отдавался работе. И ещё он был страшно суеверен, обращал внимание на приметы, предсказания и держал при себе целый сонм гадалок. Так одна из них в состоянии транса пробормотала: «Через двадцать лет ты наденешь одежды Августа». Иоанн истолковал данное пророчество как своё возможное восшествие на престол и лелеял эту мечту с вожделением. Стать Иоанном I на константинопольском троне сделалось его тайным навязчивым желанием.

Он увидел Юстиниана сидящим за столом, сплошь заваленным свитками. Император ночью был без головного убора и в простой хламиде без позументов; то и дело обмакивая перо в чернильницу, что-то быстро писал по-гречески. У Каппадокийца это вызвало удивление:

–  Вы по-гречески, а не на латыни, ваше величество?

Тот ответил не сразу, не желая прерывать мысль. Завершив фразу и поставив точку, поднял на товарища серые внимательные глаза.

–  Что, прости, я не слышал? А, на греческом? Да, на греческом. Почему мы должны писать документы на латыни, если все в обиходе говорят по-гречески?

–  Такова традиция. Юридические кодексы на латыни, медики пишут на латыни, мы считаем себя Романией, а Романия - это латынь.

–  Я не вижу противоречия. Мы - Романия и останемся Романией до скончания века, ибо восстановим империю в прежних её границах. Правовые термины, медицинские термины на латыни и будут. Для учёных людей нормально, но простой константинополец нас не понимает. Он не понимает царских указов, дремлет во время литургий на латыни. Разве это правильно?

–  Папа Римский с нашим патриархом будут против.

–  Поворчат, поворчат, а потом согласятся. Я ведь исапостол - ты забыл? Выше Церкви, выше всех земных учреждений. Мне никто возражать не смеет.

Иоанн вздохнул:

–  Я попробую.

Василевс рассмеялся, отшвырнул перо, заложил руки за голову, потянулся, выгибая затёкшую спину, и сказал:

–  Ну, попробуй, попробуй, губошлёп.

Подчинённый проглотил прозвище и заговорил сдержанно:

–  Снова о таможне. Ваше величество год назад распорядились упорядочить таможенный сбор - брать октаву со всех товаров, учредив таможни в основных гаванях - Иероне и Авидосе. Но торговцы в ответ на это подняли цены на товары. Из-за цен принялись роптать покупатели. Некоторые навикулярии - судовладельцы - в знак протеста обещают сжечь свои корабли. Может быть, ослабить таможенный гнёт?