–  Тут уже известно!…

–  Слухами земля полнится. Но бояться вашей милости нечего: здесь кругом свои, мы терпеть не можем вандалов и давно мечтаем о восстановлении Римского владычества. Велисария встретим как освободителя.

Наконец-то Прокопий начал улыбаться:

–  Ты меня порадовал этими словами.

–  Так и передайте киру Велисарию.

–  И его порадую. Честно говоря, плыли в неизвестность, да и до сих пор ничего не знаем о намерениях узурпатора Гелимера. Да и Годы тоже.

Управляющий-виноградарь пожевал губами. И сказал задумчиво:

–  Годы на Сицилии нет. Летом он живёт на Сардинии и обычно возвращается к осени. А насчёт Гелимера надо расспросить моряка Улиариса.

–  Почему его?

–  Третьего дня их корабль возвратился из Карфагена. Несмотря на раздоры, между нами торговля продолжается: мы туда возим оливковое масло, а оттуда получаем кварц для стекла.

–  Где ж теперь этот Улиарис?

–  Кто его знает! Надо поискать. Пировал тут с дружками, а потом они взяли девочек и куда-то сгинули. Завтра, вероятно, объявится. Он, пока не спустит все деньги, заработанные в плавании, будет куролесить.

–  Ты поможешь мне его отыскать?

–  Ну, о чём разговор, кир Прокопий! Вы мой лучший наставник. Помню ваши лекции об истории Рима, словно это было вчера. И особо - о Цезаре, Августе и Нероне… Вижу их живыми, ей-Богу!

–  Так давай же, Игнатий, выпьем за римскую историю. Ту, в которой и мы участвуем. Чтобы Рим вновь принадлежал римлянам.

–  За такое, учитель, я скажу по совести, грех не выпить.

Бывший ученик предложил присоединиться к его компании и пообещал дармовую ночь с абсолютно любой гетерой, что сидит в этом кабачке. Но учёный вежливо отказался, оправдавшись усталостью и желанием выспаться как следует. Тот не возражал.

Порученец Лиса с аппетитом доел цыплёнка и, поднявшись в отведённую ему комнату, сполоснув лицо из кувшина над тазиком, рухнул на кровать и мгновенно забылся.

Встал довольно рано, съел на завтрак яичницу с ветчиной и запил её мандариновым соком, вышел в город и отправился в церковь Санта-Лючии, что располагалась неподалёку от торговых рядов. Отстоял заутреню (в римских храмах тех далёких времён не было ещё различия с православием, и на службах тоже стояли, а не сидели), а затем подошёл к священнику - падре Джулиано, длинноносому, с оттопыренными ушами. Испросил согласия на беседу и, уединившись с ним в задней комнатке, рассказал о себе, как есть, - кто такой и зачем приехал. Тот сложил молитвенно руки и воздел очи к потолку:

–  Пресвятая Дева, Ты услышала наши голоса! Молимся всё время о свержении власти ариан, нечестивых еретиков, попирающих нашу веру!
– перевёл глаза на Прокопия и добавил: - С Годой стало легче, он католиков не преследует, и сумели возобновить литургии. Но надолго ли? Все они, вандалы, одним мирро мазаны. Если император нас возьмёт под своё покровительство, это будет счастье!

–  Верно говорят - Года на Сардинии?

–  Может, и на Корсике. В Сиракузах, по крайней мере, его не видно.

–  А наместник?

Джулиано оскалился:

–  Этот не опасен. Бражник и распутник.
– Засмеялся мелко.
– И особенно охоч до маленьких мальчиков, Господи, прости!

–  Значит, продовольствие и пресную воду на дорогу можем закупить безбоязненно?

–  Совершенно спокойно. Мы почтём за честь оказать услугу армии императора. Лично побеседую с нашими торговцами, и они предоставят скидки. А крестьяне привезут питьевую воду бесплатно.

–  Вы меня вдохновляете, падре.

–  Это скорое избавление от владычества иноземцев вдохновляет нас на самоотверженный бескорыстный труд!

После церкви порученец Лиса заглянул в Порто Пикколо, чтобы изучить расположение пристаней и убедиться, смогут ли корабли ромеев загрузить нужные товары и не оказаться запертыми в акватории неприятеля. Здесь, в порту, у причала Санта-Лючии, он и обнаружил Игнатия, семенившего рядом с ужасного вида молодым мужчиной - непричёсанным и опухшим.

–  Кир Прокопий, кир Прокопий!
– закричал бывший ученик, размахивая руками.
– Провидение само помогло нашей встрече. Вот - нашёл Улиариса.

Правда, он с похмелья и соображает неважно, но на главные вопросы, думаю, ответит.

На несчастного моряка было больно смотреть - он стоял нетвёрдо, плохо фокусировал взгляд и, пытаясь улыбнуться, складывал губы трубочкой.

–  Не зайти ли в ближайшую таверну и не полечить ли нашего друга парой-тройкой стаканчиков доброго вина?
– предложил учёный.

Улиарис мгновенно ожил, у него вспыхнули глаза:

–  Да, пойдёмте, господа, мне в таверне сделается лучше.