Шрифт:
Собеседник молчал, понимая, что монарх просто мыслит вслух и не требует от него ответа. Царь проговорил:
– Будут ли помнить обо мне столь далёкие наши потомки? Если да, то что? Чем войду в историю? Подавлением бунта? Роскошью двора? Или новым сводом законов, примирившимися конфессиями, возрождением Римской империи, храмом Святой Софии, наконец?
Мастер покивал:
– Коли выстроим, как задумано, то Святая София обессмертит имя вашего величества.
Василевс ухмыльнулся:
– Заодно и твоё с Исидором!
– Это уж как водится…
– Хорошо, иди. Разработайте вместе с ним чертежи детально. В разных видах. Изнутри и снаружи. И составьте примерную смету. Где брать камень и как везти. Украшения, позолоту. Сколько потребуется рабочих…
– Думаю, не менее десяти тысяч.
– Десять тысяч!
– охнул самодержец.
– Всем плати, всех корми…
– Полагаю, на строительстве египетских пирамид подвизалось людей не меньше.
– Тоже мне, сравнил!
– Почему не сравнивать, коли создаём чудо света?
– Да, пожалуй… Ты меня заинтриговал! Неужели сдюжим, Анфимий, неужели у нас получится?
Выходец из Тралл подтвердил решительно:
– Дайте только денег, ваше величество, - остальное мы найдём, и закупим, и выполним.
– Если Сенат одобрит, денег не пожалею, не сомневайся.
И уже 23 февраля 532 года на торжественной церемонии сам Юстиниан заложил в основание нового храма первый камень. Через сорок дней после грандиозной резни тысячи таких же мастеровых, как и те, что были убиты, принялись сооружать величайший памятник своему правителю.
Часть вторая. СОКРУШЕНИЕ ФАВОРИТА
Глава 1
На пятидесятилетие Цезаря Августа Юстиниана, отмечавшееся в мае 533 года от Рождества Христова, было много торжеств. Съезд аристократии и духовенства из всех префектур, нескончаемые пиры и ристания в цирке, праздничный декор улиц и бесплатная выпивка для народа, шествия и танцы. Целую неделю Константинополь гулял.
Всем гостям император лично показывал, как идёт строительство нового собора: тот уже поднимался от фундамента, высились первые колонны и остовы стен. Широта и размах задуманного поражали каждого. А монарх, улыбаясь, рассказывал о многих деталях будущей конструкции, проявляя при этом неплохие архитектурные знания, - ясно виделось, что вникал лично, занимался стройкой всерьёз.
Он вообще производил впечатление человека деятельного, образованного и тонкого. С лёгкостью переходил с греческого на латынь, говорил легко, остроумно, живо. И казался значительно моложе своих пятидесяти лет. Возраст выдавали только залысины, небольшие припухлости под глазами (признак неважной работы почек) и прожилки на крыльях носа. А фигурой, манерами и блеском в глазах оставался совсем не старым.
Да и Феодора, сиявшая рядом с ним, выглядела прекрасно для своих пятидесяти трёх. Стройная, подвижная, много улыбалась, и её некрасивый в прошлом тёмный зуб, ныне отполированный, выбеленный, общей картины не менял. Изъяснялась только по-гречески, бархатно, приветливо, покоряя собеседников образностью речи, меткими сравнениями, экскурсами в историю.
Праздник удался. Пышность двора, стройные ряды вымуштрованных гвардейцев, августейшая пара на троне - выглядели более чем внушительно. Создавалось впечатление: это настоящая власть, крепкая, незыблемая, шедшая от Бога. И такой император, как Юстиниан, на своём месте, с ним страна будет процветать.
К юбилею подоспела и работа Трибониана по переложению наследства древних правоведов. Результат представлял собой потрясающий труд из пятидесяти томов, называемых дигестами. Параллельно продолжалось составление элементарного курса гражданского права из четырёх книг, называемых институциями, - для образования молодёжи в Октагоне и других учебных заведениях. Словом, все четыре части - Кодекс Юстиниана, институции, дигесты и последовавшие за ними законы (novellas leges) - составляли единый Свод (Corpus) права. По своим масштабам эта работа вполне могла сравниться со строительством храма Святой Софии.
Тем не менее это событие, как и сами юбилейные торжества, не затмили для самодержца главного: подготовки похода Велисария. Оба друга встретились в первых числах июня в Руфининане - загородном имении Лиса на одном из живописных берегов Мраморного моря. Дом-дворец походил на античный храм - облицованный белым камнем, с мощными полуколоннами по фронтону и скульптурами из греческой мифологии, стоящими по бокам. Прежде принадлежал римскому вельможе, убежавшему от варваров с Апеннин под крыло восточного монарха Константина Великого, но потомки аристократа оказались в опале, были истреблены, а имение перешло в казну. И Юстиниан наградил им своего фаворита - за кампанию в Персии и разгром восстания «Ника».