Берега дождя: Современная поэзия латышей
вернуться

Морейно Сергей
Шрифт:

Трава

Над нами каменьПод нами земляВоды по краюТрава между ними, междуНет ни хозяина, ни властелинаВетру покорнаВремени года послушнаМороз положит, дожди поднимутНо хозяина нетДа и памяти нет, а то развеКудрявилась бы бестрепетно надВисельниками, вешателями, чумными рвами?Как бы ей пучило брюхоГниение втоптанных в грязь победных знамен?Как бы лизал ей пяткиПепел всех ведьм, сожженных заживо?Нету памяти, только теменьВ корнях хоронится, лишь тишьТрудится в стебляхДыша из земли, из безъязыкой землиЛасково обращая к намСлово забвения и покоя.Ай, что, если когда-нибудь нам вдругУ травы случится учиться ее тишинеНам, с нашейто вечной трындой на шелестящем ветруВещей и событийНам, а вовсе не травам, учиться проститьсяС болью и памятью, как с нафигНенужным более спасательным кругомКак бы это мы жили бы дальше, как?

Андра Манфелде

Andra Manfelde

(p. 1973)

Мощный талант из наследующего славной троице поколения тридцатилетних. Тематически разрабатывает линию Вациетиса, решая этические конфликты в эстетическом пространстве. Балансируя на грани исповедальности и банальности, находит самые невероятные и неожиданные лирические доказательства. Вероятно, женский поэтический феномен объясним некоторой склонностью латышей к матриархату (неслучайно обилие женских божеств в латышском пантеоне), равно как и тем, что женщины выносят на своих плечах едва ли не тяжелейший жизненный груз, нежели мужчины. Свидетельство тому – роман Манфелде с аутентичным названием «Игла».

«Вкушай день этот...»

вкушай день этоткак черный хлебкак холопскую пайкуи щедрость медаглянь: расстелено зелено звонкоможжевель пряный плыветв березовом сне зрак косулиа у ног млеет затоптанная мольбалегкий кивок в область тьмыколечко змеи растворенное в соли«воздай им Господи»

Парадоксы невинности

так сдержанно пахнут земляникою рукия пробовала украсть твой ландшафттекущий от груди кбедрам. и согнуть под углом.прежде были так небеснотак невинно-белыте перистые те кучевыецелующие девичий профильэто память?как ладони мулатки.как ненаписанное письмоброшенного ребенкакак неудачный снежокв твое окно.ночь тепла.под моим взглядом асфальт седеетспокоен и твердкак только что принявшийся снег.

Новая борьба

1у семи нянек ржавеют пеленкиподоконники татуированы огнем и мечем:обвести себя самое красным кругомнеприступным пунктиром Сицилиизафиксировать безопасностьвставить любимых в рамкизапереть дверизалезть в холодильникодиноким женщинам покормить синицнесоленымзавести будильниквыбросить пижамы бросить куритьвыключить звукотключитьсятелеграфистки мертвымои друзья не звонят не пишут бьютбутылки с шампанским практически без кораблейновый день встает с отлежанными бокамимы мечем жемчуг и закалываем свинейразвозить согражданам пиццу опять-таки рискв нашем молодом государстве чересчур много отчаявшихсяа прочие с деньгами и пищей не вызовут на домзато скорая помощь бесплатнатак что телимся до последнегоожидая свалитьдождь ниже нуля это красная ленточка над гололедом трассыа бегущие с пустыми руками – ножницы2заново прирастают руки к копьюв треснувшей панораме зарниц апокалипсисаколодцы звенят пощечинами звонит в панике натянутая тетиванеслышным голосом сулящие всё поезда одолевают в ночиготические порталыползя в таком нежном теплом уютном свете как необретший имени змейнадкусаны все яблокигниют помаленькускользкосегодня ведра обходятся без водыосень – трофеи скинутыпод ноги растерянномутриумфаторуроют траншеи богии я плачу над собственной силой

Испить осени

осеньюпахнет осеньюповсюду рыжорусла рек на слякотных коромыслахуносят прочь закоченевших рачковмерзнуточень руки мерзнут

«Снаружи ультрамарин...»

снаружи ультрамаринесли включить электричестворябь приглушенных сигналовпохоже каждый уикенд снегсумерки час за часомпроявят мои черты квазимодоживу как играю в пряткиибо смерть это обнаженностьв окне нагота зариразбуженные лавинымы их изнанкацелуй меня своим рыбьим ртомкрой крылами ветряных мельниц

Кулдига

перламутрово-салатовый мерседес, дверираспахнуты, трепещут лилиями на ветру, онкурит ванильулица вся желтая, августпрохожу мимо, немею и вдыхаю мыльные пузыри, ст'oитвглядеться, и цыганка, широкая, плотная, укутана по самоене балуй, гордо несет этотгород в грубой каленой черепице, спеленатый пепельной кисеейв шагах звенят пики и бубны, и сверху виднонебо здесь чересчур низкое, цепляет макушки церквей, сейчасна катрине часызабьют и, должно быть, растреплют облачный пухс чего бы еще тени домов столь сладки и вязки, как взбитыймалиновый мусс, сочатсясквозь пальцы и герой остается, связан по руками ногам проклятым местом, ах вчера былсубботний вечерпиво слаще хлебапощечина честнее губоттого ль воскресенье бледно, что улица эта паноптикум, настоянныйна теплом и пряном мороке, тот славный дядька с путеводителемв руке никакне отыщет реку, всей курземе гордость и красугде лосося руками ловят и лебеди в водопаде бултыхаютбелые блюда, бренчазолотыми камушками, что целковыми, не осчастливив пока никогорепортер, первый парень города, и тот поверяет беды свои детскойтетради в линейкусует в бутылку и мечет хвостатой кометой с мостапусть простаки думают – там звездопад и как же хочетсяубраться отсюда

Автобиография

у меня туфли за 70 латов, тени для век за 7, телефонный счет дваждыза 70у меня «жених» (он так говорит) которого я содержу и которыйменя унижаетя не работаю, не зарабатываю, не спешу, сплю по 12 часов, живуне по средстваму меня нет веры в светлое будущее, нет обязанностей, нет квартиры,нет сил«да выкинь же ты его к чертовой матери!»он курит травку, заводится, мне его ни уговорить ни сломатьмы слиплись двумя магнитами, оба, изголодавшиеся друг по другу«зови меня как-нибудь понежнее!»он расточительный ливень, он транжиралавой течет асфальт ему под ноги, паводком, и яблони роняют свой цветдвери, стоит ему их коснуться, заклинивает намертво, их не выжечь огнем«ты мое солнышко!»в тебе +97 по шкале Цельсия и по шкале зимыты чистейший хирургический спирт, а я вся израненаты приходишь с пустыми руками, но сердце твое живительно, как бутон«ах ты, засранец!»скоро нас примут в объятья женщины, чьи лица черныскоро мелкие сошки поймут, что мой овердрафтпревзошел немыслимые пределыдайте же нам еще кроху весеннего солнца на этой грязной скамейке,к счастью, ничьейсреди бродячих псов, оборвавших ошейники, дайте нам быть«вам жалко, что ли?»дайте еще пару секунд надежды на то, что нас кто-то вспомниттарелка с голубой каймой, наследство, смерть, выигрыш в лотерею,дайте самимотправиться каждому восвояси

Бетон

мы знаемэти укрепления ни разу не послужили своему предназначению – войнеесли, конечно, не называть войной эту схватку, обреченную на пораженьястычку бетона с водой, ветром, пескамитени смердят мочой и страхомроящиеся под землей, эти норысозданы для лишь тогочтобы как можно быстрей спрятать труп врагаесли ты девушка в короткой юбкеи нейлоновая сеточкаполощется над желто-голубыми проплешинамито у тебя скованная поступьи дыхание животногов едином ритме с моремда вы попробуйтена шпильках с улыбкойобойти весь этот край светамало-помалу обуреваемый моремесли ты мужчина в кожаной курткеи на рукавах твоих белая линияпереходит в краснуюкогда они соединяютсято указывают направление(в то время, как ветряной двигательотбрасывает ритмичные тени на маковки сосен)если ты сильный мужчинаи вы оба возвращаетесь к твоему вольвоты говоришь «встань на солнце»и она послушно выпрямляетсяедва заметно утопая в пескепонемногу исчезаяс обломками обеих империй разомсмотрите – девушка, бетон и бурлящий весенний свет!в спазме вспышки ее курточка блещет белизной как летящая чайкаи мужчине на краткий краткий мигна то время, пока траектория треугольничка высверком пересекает соснытак вот, ему кажется, что беря ближним планом ее лицообъектив считывает следы недавних прикосновений