если давно не случалось в Курземе бытьв переулках Задвинья поймай перекличку шарманщиковводопад на улице Ивандес и звон у речного устьяедва лишь клин журавлей под тем же угломпроспиртованный воздух нюхни за Брамбергес над бывшею монополькойи чтоб пожарные на каланче у Шампетра дудели и били в бубнына площади Рысаков мотор закряхтел закашлялпо улице Апузес откуда автобус бывало на Руцаву к озеру Папескогда с плантаций тюльпанов восстанет Ева словно из чрева материпокажет точно стрелка часов где стопроцентного видземцаОяра Вациетиса встретитьв имении Кандавской улочки метит рак широкой клешней золотую рыбкупатримониальный округ Риги платит налогиза то что давно не случалось в Курземе бытьда кто же мешает
Почти дневник. 1989
26.01
по рельсам мчит дрезина среди рифм и ритмнепростно дважды преломляясь между тучпо закоулкам и промоинам горитдрезина как последний лучс которым баню истопить и покурить ольхойи травы освятить и упросить чердаки сердце сердце прятать глубокоедва заплещет грусть пусть будет такторит дрезина путь и можно петьздесь где-то зона караваны у ручьяи птица бьется пойманная в сетьеще ничья
25.01
кризис одоленвпереди круизогни маяков обещают призпо морю носятся как пиратыофицеры лекари адвокатывырвемся из удушливой эрывослед крысам и осьминогамих интеллект в недоступных сферахдолжен вести по иным дорогамгде можно все на что нет запретатам где глаза даны чтобы видетьтак где уши даны чтобы слышатьгде мы не мерзнем совсем раздеты
22.01
и голубь посланный им через шесть недель путиназад к ковчегу возвращается покорногонца пока он бездною летитскупая совесть иудеев кормитдадим же вестнику отборного зернапусть облако воронье дышит жаромне многих испугают временаобжалованию не подлежащей карыно голубь посланный им через шесть недель путиназад к ковчегу возвращается покорнои никого не может здесь найтикак опоздавший почтальон в измятой форме
23.01
когда ты стынешь схваченный ненастьемза крест церковный зацепившись шпоройеще купить весь город в твоей властис осенним рынком речкой и соборомкто дорожит пропахшею болезньюи грязным трюмом денежной бумажкой?уж лучше скрыться где-нибудь в подъездеиль к мачехе податься в замарашкиах золотая пленка на которойдрожит весь мир серебряной луноюеще ты можешь сторговать весь городи Бога не пустить в окно ночное
23.01
в раннем средневековье мы обитаемв памяти остывает плебейский мирс запахом мяса из римских квартирпока мы людские потоки считаемнаденет кольчугу степная стаявсе отчетливей тянет лапу пустыняк грядущему тысячелетию как раненый барсв ребрах дыханий хлопки холостыеи борозда багровеет как Марси бьются у пояса ножны пустыеопределенно линейны время и фрескито что избыточно сдавлено прессом
25.01
я одевался в то что мне соткал паукв петлице веточка мышиного горохаа пуговицы нет поскольку вдругнить порваласьсбежала рыбка-крошкаона одна с ума меня свелакак в омут Гауи я был затянут в безднукому я угрожал дурак и бездарькогда туннель мембрана и стрелавонзилась в глаз и там на дне заселавсе всё равно примчатся пить ликери что поэзия наворожить успелана повороте вывалил шофер
25.01
когда останется лишь пять минути пять последних дней уже не в счетмолись тебе помогут и намнутснежков хоть полный короб и ещек сухому словно кашель чет-нечетчасы свое добавят тики-таки к белому листу опять влечети жить не надоест пусть даже такЛетучие Голландцы среди тьмыдраконы в небесах и звоны в вышинемолись помогут и повалит снегточь-в-точь в перформансе «Среда и мы»
