Утром следующего дня созрела здравая идея, как нам найти русского снайпера. В деревне Гредяки, что в трех километрах от Верховья располагался пересыльный пункт русских пленных, которые ждали отправки в Германию. Пленные содержались в большом сарае на краю деревни. Русские использовали его до войны для сушки льна. Узнав, где квартирует комендант пересыльного пункта, я зашел в одну из деревенских хат.

— Хайль Гитлер, господин гауптман! — поприветствовал его я, как полагается уставом вермахта.

— Хайль! Что вас привело ко мне, унтер-офицер? — спросил он меня, не отрываясь от жареной яичницы с беконом и гренками.

Я представился:

— Кристиан Петерсен, унтер-офицер отдельного диверсионно-разведывательного подразделения «109 Вольф».

— Что привело вас, унтер-офицер? — спросил капитан СС, повторив свой вопрос.

— Я, господин капитан, хотел бы взять у вас одного пленного для специальной операции по нейтрализации русского снайпера в районе деревни Верховье. Мне нужен здоровый солдат или офицер, чтобы переодеть его в форму нашего полковника.

— Вы, унтер-офицер, зря обольщаетесь в надежде найти хорошую подсадную утку. Очень трудно из всей этой кучи ходячих мертвецов подобрать нужного вам человека. В нашем лагере только одни вшивые доходяги, которые даже до отправки в лагеря вряд ли доживут. Уже неделю мы не можем отправить их по причине объявленного траура по южной группировке, а морозы, вы сами видите, какие!

— Я постараюсь выбрать! — сказал я, не теряя надежды. — В сорок втором морозы здесь были намного сильнее, однако большевики выживали в таких жутких условиях.

— Клаус! Клаус! — прокричал капитан, и в комнату из соседнего помещения вошел здоровенный солдат войск СС.

— Я слушаю вас, господин капитан, — сказал он трубным голосом, глядя на меня.

— Сходи с унтер-офицером к «Иванам», он подберет там себе хорошую мишень.

— Я сомневаюсь, что из этих доходяг можно выбрать лучшего, — сказал он, но подчинился приказу капитана и любезно проводил меня в большой сарай, возле ворот которого стояло несколько русских баб с узелками в руках.

Они надеялись передать пленным продукты, но часовой всякий раз огрызался, направляя на них автомат. Открыв ворота, моему взору предстала ужасная картина. Большевики сгрудились в кучу, грея друг друга своими жалкими изголодавшимися телами. В дальнем углу сарая были сложены голые тела мертвых. Одежда мертвым, по-видимому, была не нужна, поэтому русские делили её между собой. Раз в сутки их кормили жалкой похлебкой, сваренной тыловиками из неочищенной картошки и мороженой капусты.

Стоя в воротах, ко мне подошла одна из русских женщин и, встав на колени, со слезами на глазах попросила передать жалкий сверток пленным.

— Клаус! — обратился я к эсэсовцу. — Проверьте их узелки и накормите пленных. Возможно, нам скоро понадобится их помощь. Пусть наберутся сил.

Солдат взял у русской бабы узелок, развернул его, высыпая все на снег. Убедившись, что в узелке кроме нескольких вареных картофелин, краюхи хлеба и нескольких луковиц не было никакого оружия. Он стал ногой пинать эти продукты в сарай. Бабы, видя, что солдат сжалился над пленными, стали сами высыпать свои узелки возле входа в сарай. Уже через несколько секунд возле сарая выросла небольшая кучка продуктов.

Солдат СС вошел в сарай и, толкнув ногой нескольких пленных, указал на эту кучу. Пленные поднялись и, набирая в руки жалкую пищу, стали раскладывать её на широкой доске, прибитой к стене в качестве полки.

Я вошел в сарай, где было несколько сотен пленных, и стал всматриваться, выбирая мишень для проведения запланированной акции.

Измученные пленные солдаты смотрели на меня жалкими глазами. По ним было видно, что почти каждый из них решает, что пришел их час, и я призван конвоировать их в лагерь.

Осмотрев сидящих на полу «Иванов», я из всей этой массы выбрал одного сержанта, который, как мне казалось, имел интеллигентное арийское лицо.

— Этот солдат то, что нам нужно, — сказал я и указал пальцем на этого парня.

Клаус, подскочив к нему, стал стволом автомата поднимать выбранного мной «Ивана». Вытолкав его за ворота сарая, часовой закрыл их за нами.

— Давай, давай «Иван»! Иди быстрее! — сказал я, и Клаус толкнул его автоматом вперед.

Еле передвигая ноги «Иван» пошел вперед, куда повел его Клаус. Я шел следом и наблюдал, как пленный хоть и был истощен, все же шел вперед гордо, держа свою голову вверх.