— Затем и едем туда, чтобы сделать ее четкой и ясной.

Я рассказал об открытии Земли, потом о плане исследования ее, о задачах

экспедиции. [50]

Мой собеседник внимательно слушал, переспрашивал и, казалось, готов был

прийти на помощь. Но когда мы вернулись к вопросу о кредите под шкуры

североземельских медведей, в нем опять насторожился хозяйственник, берегущий

народное добро.

— Да есть ли там медведи? — спросил он.

— Никто там никогда не жил и не охотился. Но медведи наверняка водятся, как и

во всей Арктике. У берегов Таймыра их видели достаточно. А Северная Земля совсем

рядом, можно сказать, через улицу.

— А вы понимаете: чтобы покрыть такую сумму, вам надо добыть не менее ста

медведей.

— Ну что ж! Важно, чтобы они там были, а добыть — добудем. Охотиться мы

будем не между делом и не ради развлечения, а по-серьезному. Нам надо кормить

целую ораву ездовых собак, а они потребуют мяса значительно больше, чем могут дать

его сто медведей. Мы просто обязаны быть хорошими охотниками, иначе погубим

собак, а без транспорта не выполним и поручения партии и правительства.

И я продолжал:

— Мы получаем от вас экспедиционную одежду, а вы медвежьи шкуры. Вам не

надо открывать приемного пункта. Шкуры привезем прямо на склад, без накладных

расходов, оплатим проценты за кредит.

Больше аргументировать мне было нечем.

— Что ж, смело, по-хозяйски. Надо подумать, посоветоваться. Зайдите

послезавтра, в двенадцать.

В назначенный час я вновь вошел в знакомый кабинет. Там сидело несколько

человек. Хозяин кабинета представил меня:

— Вот человек, продающий шкуры неубитых медведей. Да еще оптовик — сразу с

сотни. Знакомьтесь! Но я думаю, что он действительно добудет эту сотню шкур.

Медведей, похоже, знает.

Я понял, что Северной Земле все-таки придется расплачиваться за нашу одежду.

Мне вручили распоряжение Архангельской конторе: открыть экспедиции кредит,

снабдить нас одеждой и оленьим мехом и подписать договор на североземельскую

пушнину.

— Только смотрите, чтобы без медвежьих шкур не возвращаться. А то здесь вам

будет холоднее, чем в Арктике, — напутствовал меня новый знакомый, но тут же

переменил тон и серьезно добавил. — Шучу, шучу! Медведи медведями, а главное,

привезите карту Северной Земли. Желаю успеха.

Охотник Журавлев, узнав о результатах переговоров, заявил: [51]

— Правильно! Соберем дань с Северной Земли.

— А ты уверен, что соберем?

— А то как же? Раз дали слово — сделаем. А поднажмем, так и излишки будут.

Запродав неубитых медведей, мы взяли на себя новые обязательства. Зато за счет

далекой Северной Земли мы получили в достаточном количестве меха и готовую

одежду — брюки, рубашки и малицы из пыжика, оленьи пимы, совики и спальные

мешки из оленьих «постелей». Кое-что было не совсем то, что нам хотелось, но дальше

дело было уже за нами самими. Одно мы должны были укоротить, другое перешить и

все приспособить к нашим нуждам и вкусам.

* * *

Снаряжение экспедиции закончилось.

Советское правительство, утвердив нам задание на исследование Северной Земли,

проявило истинную заботу о будущей экспедиции, о нас самих, идущих на неизвестную

необитаемую Землю. Благодаря заботам правительства и партийных организаций,

товарищеской поддержке советской общественности мы были полностью обеспечены

всем необходимым для выполнения своего долга перед родиной.

Однако родина не только обеспечила нас материально. Уходя на борьбу в Арктику,

советские полярные исследователи знали, что за ними стоит многомиллионный

советский народ, большевистская партия и советское правительство. Наши

исследователи несли с собой в ледяные просторы глубокую веру советского человека в

силу и мощь своей родины. Мы знали, что теперь полярными экспедициями руководит

само государство во главе со своим великим вождем, самым близким для нас человеком

— Сталиным. Это давало нам, полярникам, силу, незнакомую ученым

капиталистических стран. Любая самая тяжелая и сложная задача становилась

разрешимой, а наши знания, опыт, энергия и настойчивость целиком мобилизовались