более в поперечнике, покрыли водную гладь. Темные каналы между ними, извиваясь

причудливыми тропами, перекрещивались во всех направлениях и напоминали

гигантскую паутину, натянутую вплоть до горизонта. Там она заканчивалась у снежно-

белой стены, увенчанной многочисленными башенками. Это появилась кромка

спасительных для нас морских льдов.

Льды двигались быстро. На своем пути они сминали молодой мягкий ледок и

беспрерывно изменяли паутинный рисунок разводьев. К концу дня кромка

приблизилась настолько, что уже можно было рассмотреть отдельные льдины. Каждую

из них мы встречали как друга, идущего на помощь в беде.

Здесь были крупные обломки полей, окруженные свитами дробленой мелочи.

Местами густо напирали матерые, сглаженные временем многолетние торошенные

льдины. Рядом с ними даже ледяные поля казались маленькими. Но над всем

господствовали редкие айсберги. Они здесь были патриархами. Родившись много

тысячелетий назад, возможно, видевшие зарю человечества, знавшие далекую эпоху

мамонта, они тысячелетия сползали с гор, разрезали свое земное ложе на ущелья,

стирали в порошок скалы, пока, наконец, не достигли моря и не отдались во власть

течений и бурь. Теперь, вплывая в Ледовитый океан и день за днем приближаясь к

своему концу, эти памятники эпохи оледенения гордо возвышались над льдами,

рожденными в море.

Айсберги мы встречали с особым почетом. Судя по надводной части, общая их

высота была от 70 до 100 метров. Если бы они подошли близко к острову, то неминуемо

сели бы на мель и таким образом задержали бы подступающие морские льды. Но они

не оправдали наших надежд, не могли приблизиться к малым глубинам и оставались на

плаву. Поэтому и морские льды не могли здесь задержаться. В ночь на 24-е все льды,

включая и айсберги, под напором северо-восточного ветра вновь ушли за горизонт, и

нас опять охватила тревога перед опасностью юго-восточного шторма. [61]

Только в последних числах сентября к нашему острову подошли льды с юго-

запада. На этот раз они покрыли все видимое пространство моря и уже не уходили.

Наступившие морозы сковали редкие разводья и спаяли отдельные льдины. Море

успокоилось под ледяным панцырем.

Теперь и мы могли успокоиться. Никакой шторм для нас уже не был страшен.

* * *

Впечатления от здешнего сентября и тревога, связанная со штормами, не

освобождали нас от других забот. Весь месяц мы напряженно работали: достраивали

домик, разбирали снаряжение, устанавливали аппаратуру, готовили нашу базу к

полярной зиме. Она нетерпеливо надвигалась с каждым днем — метельная, злая,

темная и длинная.

В то же время мы исподволь готовились к первому походу на Северную Землю.

Весь план нашей экспедиции держался на необходимости использовать полярную ночь

для устройства продовольственных складов на будущем пути. Чтобы осуществить эту

идею, нужно было в первую очередь найти Северную Землю и выяснить возможности

достижения ее в полярную ночь. Поэтому надо было, как только установится сколько-

нибудь сносный санный путь, выйти в разведочный маршрут. Подготовка к нему шла

одновременно с подготовкой к зиме.

Одной из главных наших забот была заготовка на зиму достаточного количества

мяса для собак. Собаки были единственным средством проведения плана экспедиции

по исследованию Северной Земли. Без них мы были бы бессильны. Сохранить собачью

стаю в рабочем состоянии значило не меньше, чем сохранить здоровье членов

экспедиции. Нужен был корм, и мы должны были добыть его.

Ежедневно к вечеру собаки, увидев нас, поднимали гвалт, и каждая из них визгом,

лаем или просящим, почти человеческим взглядом требовала свой кусок мяса. В общей

сложности эти куски составляли минимум 30 килограммов мяса в сутки. Это означало,

что до апреля, когда в маршрутных работах собаки будут кормиться пеммиканом, нам

нужно было заготовить 7—8 тонн мяса. Правда, мы имели 5 тонн пеммикана и могли

бы в крайнем случае почти целый год кормить им своих собак, но это было бы большим