предлагаемые конструкции показались нам излишне сложными, и мы остановились на

проверенном жилье.

Нам нужен был дом для защиты от морозов, бешеных полярных ветров и.

непогод. Он нужен был для отдыха после [105] тяжелых санных походов и для работ в

темную пору года. Дом должен быть прочным, теплым, сухим и удобным.

Проще говоря, жилище наше должно было походить на русскую крестьянскую

избу, по возможности приспособленную к арктическим условиям. Это «изобретение»

нам было больше всего по душе. На общем совете мы решили насколько возможно

облегчить и утеплить это веками проверенное жилье и заблаговременно построить его

на материке, чтобы в Арктике, в крайнем случае, можно было собрать домик только

силами участников экспедиции.

На исключительный случай, если бы по создавшимся условиям нам не удалось

выгрузить с корабля дом, мы взяли запас легких строительных материалов — брусков,

фанеры и пр. В этом случае мы были бы вынуждены на месте спроектировать и

построить «хижину». В Архангельске по нашему заказу был построен домик размером

6х6 метров. Для облегчения веса постройки стены были сделаны не из кругляка, а из

опиленных брусьев сечением 25х20 сантиметров. Чтобы легче произвести сборку и

чтобы стены меньше продувались, венцы сруба клались не в паз, а в шпунт. Пол и

потолок были двойными, пустоты засыпались опилками. Стены домика решили обшить

изнутри войлоком, а поверх него фанерой; пол — войлоком и сверху линолеумом.

Мой первый дом в Арктике на острове Врангеля по совету «знающих» людей был

покрыт волнистым оцинкованным железом. Какими недобрыми словами в течение трех

лет я поминал этих «знатоков»! Спастись от снежных заносов на чердаке при такой

крыше было абсолютно невозможно. Этот горький опыт пригодился теперь. Наш дом

мы покрыли двойной тесовой крышей.

Рамы были тоже двойные, и каждая, в свою очередь, имела двойное застекление.

Таким образом, в окне была тройная воздушная прослойка, что не только уменьшало

теплопроводность, но и предохраняло окна от обмерзания.

Все было сделано из сухого соснового леса. Каждую деталь домика пометили

номером. Это должно было сильно облегчить сборку постройки на месте.

Внутри наше жилье разделялось на жилую комнату, размером около 21

квадратного метра, небольшую, но достаточно удобную кухню и радиорубку, площадью

в 4 квадратных метра.

К домику были пристроены обширные холодные сени из шпунтовых досок, чтобы

защищать вход в жилье от снежных заносов и от выдувания тепла при прямом ветре;

сени служили также складом для повседневного продовольствия, топлива и некоторого

снаряжения. На чердаке мы могли [106] хранить запас мехов и резервную одежду, не

загромождая ими жилого помещения.

После ухода «Седова» мы обили стены домика войлоком и фанерой, настелили на

пол линолеум, подбили вагонкой потолок, вставили рамы; в жилой комнате сделали

полки для библиотеки, приборов и аптечки и установили койки. Последние, в целях

экономии площади, расположили по типу судовых — в два яруса, вдоль

противоположных стенок. В жилой комнате поставили обеденный стол, а под

книжными полками — два небольших письменных стола. В шутку эти уголки стали

называть кабинетами. Первое время в этой же комнате помещался и верстак, потом его

вынесли в сени. В кухне разместили стол, бак для воды, умывальник и навесили полки

для посуды, хлеба и продуктов.

Времени было в обрез, работы много, а рабочих рук мало, да и те уже покрылись

ссадинами и мозолями. Всем нам то и дело приходилось менять свои профессии. Мы

охотились и заготовляли мясо, готовили к пуску радиостанцию, превращались в

плотников: строгали, пилили... В дни непогоды я участвовал в меблировке домика,

потом преобразился в конопатчика и полез на чердак, после чего пришлось стать не то

штукатуром, не то шпаклевщиком и замазать глиной все щели в крыше.

Здесь эта операция абсолютно необходима. Во время зимних метелей ветер несет

мельчайшую снежную пыль. Она проникает в щели, иногда даже не заметные для глаза.