Собаки с пустыми санями, подгоняемые морозом и попутным ветерком, бежали

играючи. Нам оставалось только править да время от времени спрыгивать с саней и

греться. Благодаря хорошей видимости мы могли смело пересекать заливчики, срезать

мысы и, прижимаясь к берегу, обходить айсберги. Теперь, глядя на узкие переулки,

отвесные стены [170] и нагромождения льдов, мы только удивлялись, как вообще могли

пройти здесь с гружеными санями.

К вечеру, сделав километров 80, остановились на ночлег у мыса Октябрьского.

Долго в палатке горел примус. Мы уже не экономили керосин, знали, что в 25

километрах находится продовольственный склад, и на знакомой дороге, с пустыми

санями, нас не могла удержать никакая непогода.

На следующий день сделали рекордный переход. Видя, что хорошая погода

удержится, мы решили не заходить на мыс Серпа и Молота и от мыса Октябрьского

взяли курс на юго-запад, прямо на нашу базу.

Прошли 90 километров и к полуночи 20 марта были уже дома: жмурились от

яркого электрического света в комнате, потягивались от тепла и рассказывали Васе о

наших приключениях.

Пролив, открытый нами и давшийся с таким трудом, назвали проливом Красной

Армии. Пусть он носит ее имя, являющееся символом упорства, настойчивости, отваги

и доблести. Мыс, привлекший нас своей красотой, замыкающий пролив с северо-

востока, получил имя Климента Ефремовича Ворошилова.

Наши жертвы

После похода 7—20 марта и создания продовольственного депо на северо-

восточном выходе из пролива Красной Армии на севере мы стояли крепко.

Намечавшийся маршрут для выяснения простирания земли к северу и западу и

исследования всего северного района, таким образом, был обеспечен. Тем более, что в

нашем непосредственном тылу, на мысе Серпа и Молота, хранились большие запасы

собачьего корма и продовольствия.

Теперь наступила очередь создать примерно такие же условия в центральной

части Земли. Для осуществления этой задачи мы решили выдвинуть еще одно

продовольственное депо на восточную сторону Земли. Значительно легче это было

сделать на западном берегу Северной Земли, со стороны Карского моря, то-есть следуя

вдоль берега Земли к югу от мыса Серпа и Молота. В таком случае, при маршруте

вокруг центральной части Северной Земли, мы вышли бы на депо уже в последней

четверти пути и нам не пришлось бы везти с собой все запасы. Это имело большой

смысл и вместе с тем значительно облегчало создание депо, так как нам не приходилось

бы при этом варианте пересекать Землю.

Но этот путь мог поставить нас в будущем перед большим риском. Вторичное

пересечение Земли в обратном направлении, [171] с востока на запад, мы намеревались

при съемочных работах начать на широте залива Шокальского. Но наметить хотя бы

приблизительную точку выхода на сторону Карского моря не представлялось

возможным. Направление пути при пересечении Земли на собаках целиком зависело от

рельефа местности. А каков этот рельеф и куда он мог вывести нас на западном берегу

— предугадать было нельзя. Мы могли выйти далеко к югу или северу от

продовольственного депо и тогда, даже при наличии продовольствия в этом районе,

рисковали оказаться перед голодовкой.

Правда, по мере постепенного ознакомления с Землей, у нас все больше и больше

крепло убеждение в том, что вместо отмеченного Гидрографической экспедицией на

карте залива Шокальского в действительности мы найдем пролив. Но все же это было

только предположение, и планировать место оборудования продовольственного депо

только на этом предположении было бы слишком неосмотрительно. Именно от

правильного расположения этого продовольственного склада зависел не только успех

работы, но и сама наша жизнь.

Все это заставило нас остановиться на варианте заброски продовольствия на

восточную сторону Земли, а самую точку закладки депо должна была определить

доступность пути через Землю. Положительной стороной осуществления такого

варианта было и то, что мы впервые проникали во внутренние области страны,