– Господи, папа, вы совсем не понимаете шуток! Это же фанты, всего лишь игра! – она взяла за руку Антона, самого немного опешившего от такой неожиданной реакции, и подвела его к купчихе Савиновой, по-прежнему стоявшей со шляпой, полной карточек, в центре собравшихся гостей. – Но это же не по правилам, Катерина Ивановна, ведь моего имени не было в списке! – смеясь, добавила она, выпустив руку Антона из своей руки, как только они поравнялись с остальными.

Гости вздохнули с облегчением – беда миновала. Ну, кто-то с облегчением, а кто-то с явной досадой, как Алёна, например. Та была бы куда счастливее, если бы Ксения сбежала в расстроенных чувствах, а ещё лучше, разрыдалась у всех на глазах! Но не на ту напали, Митрофанова умела проигрывать достойно, в тех редких случаях, когда вообще доводилось проигрывать.

Имя Ксении вписали в пустую карточку и бросили её в шляпу, и Митрофанова с похвальным рвением подключилась к игре, позабыв о том, что собиралась уезжать. Антон уступил ей свою роль ведущего, сказав, что после столь дерзкой выходки она заслуживает этого в большей степени, чем кто-то другой. Никто не стал с ним спорить.

Ксения принялась загадывать, будто ничего и не было, будто это и впрямь была всего лишь игра. И во всеобщем веселье и азарте никто, кроме Сашеньки, не заметил, что Антон Голицын бесследно исчез. Он вышел на веранду, под предлогом покурить, но так и не вернулся, а вид у него при этом был до того странный…

"Да нет, не может быть!" – сказала себе Саша, с каждой секундой всё больше убеждаясь в собственной правоте, несмотря на попытки убедить саму себя в беспочвенности этих догадок.

Влюблён? В неё? Что, и этот тоже?! Да что же это за барышня-то такая, свет клином, что ли, на ней сошёлся? Взглядом возвращаясь к Митрофановой, Александра понимала – да, барышня, наверное, и впрямь стоит того, чтобы два князя сходили по ней с ума. Правда, на её собственный вкус, слишком плоская, худая, ключицы так и торчат! – но зато собою хороша неимоверно, темноглазая брюнетка, с угольно-чёрными волосами, идеально прямыми и всегда красиво уложенными. И эти брови её соболиные… от природы такие, или искусственно начерченные?

"Эх, мне бы каплю её красоты!" – с растерянностью подумала Александра. Князья, глядишь, тоже сходили бы с ума. Вот только не нужны ей никакие князья! С каждой секундой своих размышлений Саша ловила себя на мысли, что попадает под дурное влияние этого общества.

Алёна оказалась права. Нужно только начать, только попробовать – и неизменно затянет. Иначе и быть не может, если ты молода и красива! Внимание со стороны кавалеров, интересные собеседники, негромкая музыка, всеобщее веселье…

"А ведь совсем недавно похоронили Юлию Николаевну", – напомнила себе Сашенька. А то, кажется, уже начала забывать. И про остальное тоже, поддавшись этому всеобщему сумасшествию. А ведь где-то идёт война, люди проливают кровь! А они здесь веселятся… веселятся, как ни в чём не бывало! И купец Лебёдкин, пожилой и уважаемый человек, стоит на четвереньках, старательно хрюкая ровно четырнадцать раз, по просьбе заливающейся звонким смехом Ксении Митрофановой. А все подначивают его, хлопают и вытирают слёзы от смеха…

Все, да не все. Голицын-старший предельно сдержан и глядит в сторону, да и друг его, полковник Герберт, тоже не надрывает живот от смеха. Смотрит на хрюкающего купца как на идиота, а в глазах такая тоска…

Вот почему Мишель не возжелал задерживаться здесь. Уж если Саша, ни разу в жизни не столкнувшаяся с ужасами войны, сумела ощутить неуместность этого пира во время чумы, стоит ли говорить о нём? Да и о каком веселье может идти речь, после недавних похорон матери? Он-то о ней ещё помнил, в отличие от Александры, которая пришла в ужас от собственной неблагодарности, осознав, что ещё несколько дней назад она держала в руках похоронку на родного отца.

"Я такая же ничтожная, как и все они! – с тоской подумала девушка. – Всю жизнь ругала таких, как они, ругала мать, а сама? Дали только волю… ох, да как же это так выходит-то, Господи?"

Утешало, что она, в отличие от остальных, ещё понимала и задумывалась над этим. Ну и то, разумеется, что другого выбора Алёна с Гордеевым ей не оставили. Но меньше всего Саша ожидала, что ей… страшно признать, понравится это. Это было ново, интересно, и совсем не так, как она привыкла.

"И всё равно я сбегу, – оптимистично подумала Александра, и эта мысль сразу же успокоила её, вселила уверенность. – Сбегу, дайте только срок!»

По всем расчётам, ожидание не должно было продлиться долго.

Но она ошибалась.

На другой день хорошее настроение преследовало её с самого утра и не покидало вплоть до тех пор, пока не случилась очередная катастрофа – но это произошло уже ближе к обеду, так что утро Сашино ничем не было омрачено.

Началось всё с того, что на семейном завтраке, где её заставила присутствовать Алёна, Иван Кириллович похвально исполнил свою часть сделки, и сказал потрясённой до глубины души невесте о том, что он не только поддерживает желание падчерицы жить отдельно, но и готов поспособствовать в поисках квартиры.