А что касается других слухов, куда менее приятных… Наверняка вымыслы, решила Александра. И бояться тут нечего. Иннокентий, например, был совсем не страшным, разве что взгляд неприятный? – но это у каждого второго среди присутствующих, а уж нашего Мишеля в этом и вовсе никто не переплюнет!

Но всё же, несмотря на собственные попытки храбриться, Саше становилось неуютно, когда она смотрела на этого холодного, сдержанного в выражениях блондина. Можно было подумать, что Иноземцев тоже брезгует общением с плебейкой, однако почтение своё он выразил вполне искренне, и более того, позволил себе остаться, когда старший Голицын с полковником, отрекомендовав себя, удалились приветствовать графиню и её новую гостью. Алёна просто обязана была произвести впечатление на этих тонких ценителей женской красоты, неудивительно, что они поспешили завладеть её вниманием как можно скорее.

– Позвольте, а чем вы занимались до приезда в Москву? – спросил Иноземцев, заставив Сашу вздрогнуть от неожиданности. Он выглядел замкнутым, не расположенным к светским беседам, и меньше всего Александра рассчитывала услышать его вкрадчивый голос. Да и вопрос Иннокентия, признаться, поставил её в тупик.

Наученная опытом с Митрофановой, Саша ждала подвоха в абсолютно любой фразе, как случайно оброненной, так и адресованной персонально ей. Она, увы, даже в мыслях не держала, что человеку и впрямь могло быть интересно просто пообщаться.

– Я… – неуверенно протянула она, страшно растерявшись, но милашка Авдеев, как всегда вовремя, пришёл на выручку и ответил за неё:

– Александра Ивановна состоит медсестрой при больнице у доктора Воробьёва.

– Медсестрой? – Иноземцев, казалось, искренне удивился, высоко подняв белёсые брови. – Надо же, как интересно!

– О-о, уверяю, в этом мало интересного, – заверила его Александра, беря ситуацию в свои руки. Видимо, Иннокентий и впрямь не собирался смеяться над ней и ставить её на место тоже был не намерен. – И это совсем не так романтично, как мне казалось в самом начале. А вы? Чем занимаетесь вы?

Что уж греха таить, послушать про знаменитых Иноземцевых было интересно!

– Я… в особенности, ничем, – Иннокентий стушевался и даже покраснел, когда сия прелестная особа обратилась непосредственно к нему. – Всего лишь помогаю отцу.

– Хорошенькое "ничего", – прокомментировал Голицын, – его отец, "всего лишь" большой начальник в казначействе, а Кеша – его верная правая рука, наш финансовый гений. Вот если бы вы меня спросили о роде моей деятельности, милая Александра Ивановна, то моё "ничего", увы, оказалось бы куда тривиальнее!

Бездумная трата отцовских капиталов на собственные удовольствия и другие весёлые способы прожигания жизни и молодости. Это из недосказанного.

Но Антон, определённо, обладал удивительным даром расположить собеседника к себе. Даже недостатки свои он умудрялся обыгрывать так весело, что они немедленно превращались в достоинства. Повеса, ловелас, весельчак и бретер, немного папенькин сынок, но до того простецкий, хоть и князь, что это не могло не вызвать улыбки.

Чего нельзя сказать об Иноземцеве, всю дорогу напряжённом, точно натянутая струна. И смотрел ещё так противно! Вроде и не пялился в её декольте, как этим баловался то и дело Голицын, но всё равно, присутствовало в нём что-то отталкивающее.

– По-моему, ты им увлечена, – выдал ревнивый Сергей, когда Иноземцев увёл Антона на балкон, под предлогом выкурить сигару. А на самом деле: порасспросить о новенькой барышне, о которой не любивший сплетен Кеша пока ещё ничего не знал.

– Кем?! – ужаснулась Саша, в порыве возмущения прижав к груди обе руки. У неё в голове не укладывалось, как это она ухитрилась дать повод Сергею думать о чём-то подобном?!

– Голицыным, ну кем ещё! – с обидой произнёс он, понуро опустив голову. Ещё бы вздохнул, как обиженный мальчик, и тогда Саша точно кинулась бы его утешать, до того жалко бедняга Авдеев выглядел.

– Господи, с чего ты взял?! Он мне совсем не понравился! Ну, если только чуть-чуть.

– Знала бы ты, как я боюсь, что тебя у меня уведут! – с волнением произнёс Серёжа. – Какой-нибудь смазливый и заносчивый князёк, вроде Голицына.

Уверяем вас, насчёт Антона он напрасно переживал. Удар пришёл оттуда, откуда его ожидали меньше всего. Но, обо всём по порядку.

– Уведут! – брезгливо повторила Александра. – Прямо так возьмут и уведут, как собачку за поводок! Словно у меня нет своей воли и желаний!

Вспомнив о пророчествах Алёны насчёт замужества, Александра крепко задумалась, и настроение её, и без того не радужное, сделалось только хуже. Хмуро посмотрев на Сергея, она хотела сказать ещё что-нибудь в знак протеста, но её прервали.

Та самая Катерина Савинова, мать троих детей и превосходная пианистка, объявила, что начинается игра в фанты, и шепнула что-то приземистому старичку с пышными усами (потом выяснилось, что это её муж). Тот послушно кивнул и вышел в фойе, чтобы через минуту вернуться со шляпой в руках, куда Катерина попросила складывать записки. Софья Владимировна, хозяйка торжества, веселясь совсем по-девичьи, упорхнула в одну из дальних комнат в поисках ручек или карандашей, а Катерина прошлась по гостям, собравшимся в круг, раздавая каждому пустые карточки, куда нужно было вписать своё имя.