— Стобелль! — тихимъ голосомъ окликнулъ его м-ръ Чокъ.

— Все улажено, — отвтилъ тотъ, — опасность миновала.

— Чего же вы прячетесь за мачтою? — спросилъ Чокъ, направляясь въ нему.

Стобелль, не отвчая, снова кинулся въ камбузу, съ быстротою, весьма удивительной при его тлосложеніи.

Все окружающее начало казаться м-ру Чоку необычайно страннымъ. Онъ даже спросилъ себя; не видитъ ли онъ все это во сн? Онъ обернулся и поглядлъ на Питера Дёккета, а Дёккетъ, стараясь успокоительно ему улыбнуться, скорчилъ такую рожу, что Чокъ въ испуг отскочилъ. Онъ осмотрлся и увидалъ, что они уже шли открытымъ моремъ. Тишина и таинственность становились невыносимыми, и онъ, держа палецъ на курк, сталъ осторожно спускаться въ камбузъ, но Стобелль и другіе, замтивъ его, кинулись опрометью заднимъ выходомъ на палубу.

— Да что они вс — съ ума, что-ли, сошли? — освдомился м-ръ Чокъ у Дёккета.

— Нтъ, сэръ, только вы одинъ, — отвтилъ тотъ съ величайшею вжливостью.

М-ръ Чокъ, увидавъ на лстниц три или четыре всклокоченныхъ головы, чуть не выронилъ ружье; инстинктивно онъ сдлалъ шагъ къ Питеру Дёккету, и не мене инстинктивно этотъ долготерпливый человкъ воздлъ руки, умоляя его не стрлять. Блдный и дрожащій м-ръ Чокъ напрасно старался успокоить его.

— Но вы направляете на меня дуло, сэръ, и держите палецъ у курка! — воскликнулъ помощникъ капитана.

М-ръ Чокъ извинился и спросилъ: почему убжали Стобелль и Тредгольдъ? — на что Дёккетъ отвтилъ, что, по всей вроятности, видъ огнестрльнаго оружія дйствуетъ имъ, какъ и ему самому, на нервы. Посл долгихъ переговоровъ и объясненій, экипажъ судна, вмст съ м-ромъ Стобеллемъ во глав, появился на палуб.

— Все улажено, опасность миновала! — заявилъ Тредгольдъ.

— Люди стали смирными, какъ ягнята, — сказалъ Брискетъ, осторожно завладвая ружьемъ, между тмъ какъ Стобелль отбиралъ у друга револьверъ.

М-ръ Чокъ слабо улыбнулся и былъ очень смущенъ, увидвъ, съ какимъ ужасомъ таращатъ на него глаза матросы и упорно держатся поодаль, не взирая на приказаніе капитана: «По мстамъ!» Взявшись самъ за рулевое колесо, Брискетъ шопотомъ объяснилъ, что, въ сущности, бунта не было, Дёккетъ — нервный и склонный къ преувеличенію человкъ, но онъ, Брискетъ, проситъ пощадить чувства товарища и боле не упоминать объ этомъ прискорбномъ инцидент.

— Кто-то заперъ меня, однако, въ кают,- настаивалъ м-ръ Чокъ.

Капитанъ удивился. Вроятно, это случилось по ошибк. Рядъ невроятныхъ случайностей… Но поразительне всего было появленіе м-ра Чока на палуб — и его ршимость.

— Изумительно! — прошепталъ Тредгольдъ.

— Я не зналъ его до сихъ поръ, — замтилъ Стобелль, съ живйшимъ интересомъ оглядывая своего друга.

— Какъ же намъ, однако, быть съ дамами? — воскликнулъ м-ръ Чокъ, замеревъ на мст, при вид появившейся на скал фигуры, отчаянно махавшей платкомъ: — мы должны вернуться за ними!

— При такомъ-то втр, сэръ? — снисходительно посмиваясь, замтилъ Брискетъ:- вы сами настолько опытный морякъ, сэръ, что понимаете, насколько это невозможно.

— А ихъ багажъ? — вспомнилъ м-ръ Чокъ, между тмъ какъ Стобелль совтовалъ ему «примириться съ постигшимъ ихъ разочарованіемъ».

— Когда начались безпорядки, Дёккетъ отослалъ его на берегъ, — пояснилъ Брискетъ, — и, въ виду всего случившагося, я не скажу, чтобы онъ былъ неправъ, сэръ.

— Вы впервые выказали себя въ настоящемъ свт, Чокъ, — сказалъ Тредгольдъ.

— Да онъ меня напугалъ, меня! — воскликнулъ Брискетъ, — вы, сэръ, просто герой!

И при взгляд на расщепленную дверь, а также вечеромъ, когда поваръ, при вид его, едва не опрокинулъ котелокъ съ супомъ, — м-ръ Чокъ, дйствительно, почувствовалъ себя героемъ.

На слдующій день, геройства у него, однако, поубавилось. Втеръ за ночь усилился, и покуда м-ръ Чокъ умывался, полъ каюты непріятно качался подъ его ногами. Было душно, спасти стонали и скрипли, а сапоги и другіе предметы шаловливо катались по полу.

Свжій, прохладный воздухъ оживилъ его, но на палуб было сыро, уныло. Земля исчезла изъ виду, и ему представилось свинцовое небо и безконечное пространство срыхъ волнъ. Тмъ не мене, онъ объявилъ, что не стоитъ уходить въ каюту ради завтрака, и удовольствовался чашкою чая и сухаремъ на палуб. Звонъ чашекъ и запахъ жаркого доносились снизу, и когда Стобелль съ Тредгольдомъ, плотно позавтракавшіе, тоже вышли наверхъ, солнце появилось изъ-за тучъ, и море изъ сраго сразу сдлалось синимъ. Новые паруса блли въ лучахъ солнца, реи пріятно поскрипывали, и друзья, выбравъ удобное мстечко, наслаждались моремъ.