— Дйствительно, я виноватъ передъ всми благородными гостями, здсь собравшимися, но еще тяжеле вина моя передъ вами, о, государь мой и королева. Оскорбленіе, нанесенное королев моею заносчивостью, равносильно измн, но нтъ наказанія и даже казни, которая бы могла смыть то безчестіе, которое я нанесъ вамъ. Поэтому, о, король, дозволь мн предложить средство, могущее смыть этотъ позоръ и поправить все дло! Вынь свой мечъ и посвяти меня въ рыцари, чтобы я могъ бросить въ лицо свою желзную рукавицу всякому, кто осмлится непочтительно отозваться о моемъ корол.

Императоръ былъ удивленъ этимъ смлымъ предложеніемъ, которое, однако, показалось ему очень мудрымъ:

— Ты смлый плутъ, — отвчалъ онъ посл минутнаго размышленія: — однако же совтъ твой хорошъ и показываетъ твой умъ, тогда какъ дерзость твоя доказываетъ храбрость. Да будетъ по твоему, — и затмъ, нанося ему ударъ мечемъ, продолжалъ:- даю теб дворянство; ты, стоящій теперь предо мною на колняхъ и умолящій о прощеніи нанесенной тобою обиды — встань рыцаремъ, но ты дйствовалъ, какъ плутъ, и поэтому будешь отнын называться Бергенскимъ плутомъ, — и радостно всталъ черный рыцарь. Вс присутствующіе трижды прокричали виватъ въ честь императора, и громкія радостныя восклицанія раздались, когда королева протанцовала еще разъ съ плутомъ изъ Бергена».

Мы остановились въ гостинниц близъ желзнодорожной станціи. На другое утро, сидя въ своей комнат въ ожиданіи завтрака, мы были сильно заинтересованы сценою, происходявшей черезъ улицу, передъ подъздомъ сосдней гостинницы. Прежде всего изъ дверей появилась особа, называемая portier (не слдуетъ смшивать съ привратникомъ; portier — есть нчто врод помощника управляющаго гостинницей), въ новехонькомъ синемъ форменномъ плать, украшенномъ блестящими бронзовыми пуговицами, и съ золотыми галунами на околышк фуражки и на обшлагахъ; мало того, на рукахъ его красовались блыя перчатки. Окинувъ глазомъ арену своихъ подвиговъ, онъ началъ распоряжаться. Вбжали съ ведрами, метлами и щетками дв служанки и принялись скрести тротуаръ; тмъ временемъ дв другія скребли четыре мраморныя ступени, которыя вели къ двери подъзда. Затмъ, мы увидали, какъ нсколько человкъ мужской прислуги вынесли большой коверъ для покрыванія лстницы. Коверъ этотъ былъ отнесенъ въ сторону, выбитъ, вытрепанъ и вычищенъ до поздней пылинки и затмъ унесенъ обратно. Мдные прутья отъ ковра были тщательно вычищены и снова уложены на мсто. Затмъ явился цлый отрядъ служителей, съ горшками и кадками съ цвтущими растеніями, и устроилъ около входной двери и крыльца что-то врод непроходимаго джунгля. Другіе занимались украшеніемъ цвтами и знаменами всхъ балконовъ; нкоторые влзли даже на крышу и водрузили тамъ на шест какой-то большой флагъ. Затмъ явились еще женщины и принялись опять за чистку тротуара; мраморныя ступени были ими вытерты мокрою тряпкою и обметены начисто метелками изъ перьевъ. Потомъ вынесли широкій черный коверъ и положили его на мраморныхъ ступеняхъ и поперекъ всего тротуара до самыхъ тумбъ. Портье, присмотрвшись къ ихъ работ, нашелъ, что коверъ лежитъ недостаточно ровно; онъ приказываетъ исправить; прислуга прилагаетъ вс старанія, выбивается изъ силъ, но портье все недоволенъ. Наконецъ, онъ самъ хватается за коверъ, поправляетъ его, вытягиваетъ, и наконецъ все сдлано, какъ слдуетъ. Затмъ, вынесли узкій коверъ ярко-краснаго цвта, развернули и положили его поверхъ чернаго, какъ разъ посредин, Эта красная дорожка доставила портье еще боле хлопотъ, чмъ черная, но онъ терпливо трудился надъ ней, пока и она не легла вполн ровно по самой середин чернаго ковра. Въ Нью-Іорк вс эти манипуляціи непремнно привлекли бы цлую толпу любопытныхъ, но здсь он обратили на себя вниманіе всего съ полдюжины мальчугановъ, изъ которыхъ нкоторые были съ ранцами на плечахъ и книжками въ карманахъ, другіе со связками въ рукахъ и вс, ушедшіе въ созерцаніе, выстроились въ рядъ поперекъ тротуара. Вдругъ одинъ изъ нихъ дерзостно перепрыгнулъ черезъ коверъ и занялъ позицію по другую его сторону. Такая непочтительность видимо разсердила портье.

Вслдъ за тмъ наступила минута ожиданія. Хозяинъ гостинницы въ парадномъ костюм, съ непокрытой головой, расположился на нижней мраморной ступени, лицомъ къ лицу съ портье, стоявшимъ на другомъ конц той же ступени. Шесть или восемь лакеевъ, въ перчаткахъ, безъ шляпъ, одтыхъ въ самое блое блье, въ самыхъ блыхъ галстухахъ и въ самыхъ лучшихъ своихъ фракахъ съ фалдами въ вид ласточкина хвоста, толпились около своихъ начальниковъ, оставляя, однако, дорожку, образованную ковромъ, свободною. Вс они молчали и не двигались, пребывая въ ожиданіи.

Спустя короткое время послышался шумъ дущихъ экипажей, и тотчасъ же толпа народу стала собираться на улиц. Подкатили дв или три открытыхъ кареты, изъ которыхъ высадилось нсколько статсъ-дамъ и чиновниковъ. Въ другой открытой карет пріхалъ великій герцогъ Баденскій, статный мужчина въ мундир, съ красивою мдною на голов каскою со стальнымъ остріемъ наверху. Наконецъ прибыли императрица германская и великая герцогиня Баденская въ закрытой карет; он прошли черезъ всю группу низко склонившихся служителей и исчезли въ подъзд гостинницы, давъ намъ возможность увидть только ихъ затылки, чмъ зрлище и закончилось.

Однако, вернемся къ Гейдельбергу. Погода стояла ужасно жаркая. Поэтому мы оставили низменную часть города и переселились въ гостинницу «Замокъ», расположенную на холм, повыше развалинъ замка.

Гейдельбергъ лежитъ въ устьяхъ узкаго ущелья, имющаго форму пастушескаго посоха; если взглянуть вверхъ по ущелью, то легко замтить, что оно мили на полторы тянется почти по прямой линіи, затмъ круто поворачиваетъ вправо и исчезаетъ. Ущелье это, на дн котораго бурлятъ быстрыя воды Неккара, ограждено двумя длинными, крутыми скалистыми стнами въ тысячу футовъ высотою, покрытыми лсомъ до самаго верха, за исключеніемъ одной части, гд лсъ вырубленъ и почва воздлана. Стны эти, точно отрубленныя при вход ущелья, образуютъ два смлыхъ, кидающихся въ глаза, мыса, между которыми и расположенъ Гейдельбергъ; отъ ихъ подножія раскинулась необозримая долина Рейна, по которой сверкающими извилинами несется Неккаръ, скрываясь въ туманной дали.

Если же мы обернемся и посмотримъ вверхъ по ущелью, то прежде всего направо мы увидимъ гостинницу «Замокъ», стоящую у самой пропасти, на дн которой виднется Неккаръ; крутой спускъ до такой степени густо заросъ всевозможною растительностью, что не видно ни клочка голой скалы. Самое зданіе иметъ весьма живописный видъ: можно подумать, что оно поставлено на полку, прилпленную къ гор; благодаря своей изолированности и снжной близн, оно рзко бросается въ глаза на фон зеленой листвы.

Гостинница наша отличалась особенностью, которая была для меня положительно новостью; особенность эта, которую, по моему мннію, не мшало бы примнять при всякомъ зданіи, построенномъ на высот, командующей надъ прилегающей мстностью, состоитъ въ цлой серіи стеклянныхъ галлерей, прилпленныхъ снаружи зданія; на каждыя дв комнаты, т. е. на спальню и гостиную, приходится одна такая галлерея. Он имютъ видъ длинныхъ, узкихъ и высокихъ клтокъ, подвшенныхъ къ стн зданія. Мое помщеніе было угловое и поэтому имло дв клтки: одну — на сверъ, другую — на западъ.

Изъ сверной галлереи открывался видъ вверхъ, изъ западной — внизъ по ущелью Неккара. Нельзя себ представить насколько прекрасенъ и привлекателенъ былъ видъ съ западнаго балкона. На разстояніи ружейнаго выстрла, изъ массы яркозеленой листвы поднимались громадныя руины Гейдельбергскаго замка, этого Лира неодушевленной природы съ зіяющими арками, обвитыми плющемъ, зубцами и полуразвалившимися башнями; покинутаго, развнчаннаго. поврежденнаго бурями, но все-таки величественнаго, все-таки прекраснаго. Какое чудное зрлище, когда солнечный лучъ заката, скользнувъ по густо покрытымъ деревьями скатамъ, вдругъ разобьется по нимъ и какъ бы обольетъ ихъ огненной струей, а вс смежныя группы зелени остаются въ глубокой тни.