Нмка, содержательница гостинницы, отвела намъ прекрасныя комнаты съ чистыми постелями; отправляясь въ нихъ на ночь, мы съ Гаррисомъ поршили, что на другой день встанемъ какъ можно ране и будемъ наблюдать солнечный восходъ. Но такъ какъ мы были страшно утомлены, то и спали, какъ полицейскіе; когда мы проснулись и бросились къ окнамъ, было уже поздно, да и не удивительно, такъ какъ часы показывали половину двнадцатаго. Это было тяжелымъ разочарованіемъ. Длать нечего, мы заказали завтракъ и просили хозяйку пригласить англичанина, но та отвчала, что онъ давно уже всталъ и ушелъ еще затемно, причемъ страшно ругался и сердился на что-то или на кого-то. Мы никакъ не могли сообразить въ чемъ дло. Онъ спрашивалъ хозяйку о высот, на которой находится эта гостинница и, узнавъ, что высота ея равна 1.495 футъ, вотъ и все, что она ему отвтила — страшно разсердился и сказалъ, между прочимъ, что среди дураковъ и путеводителей въ этой проклятой стран достаточно провести сутки, чтобы и самому на цлый годъ дуракомъ сдлаться. Гаррисъ сдлалъ предположеніе, что, вроятно, нашъ мальчуганъ далъ ему неврныя свднія; и это казалось тмъ вроятне, что эпитетъ, которымъ англичанинъ кого-то наградилъ, какъ разъ подходилъ къ нашему мальчику.

Посл полудня мы тронулись въ путь и со свжими силами снова зашагали по направленію къ вершин. Пройдя сотни дв ярдовъ, мы остановились для отдыха. Закуривая свою трубку и оглянувшись налво, я замтилъ длинную струю чернаго дыма, медленно ползущую вверхъ по крутому откосу горы. Нтъ сомнній, то былъ локомотивъ. Мы тотчасъ же вскочили и принялись смотрть во вс глаза, такъ какъ никогда ране не видали горной дороги. Наконецъ, мы разсмотрли и самый поздъ. Казалось невроятнымъ, чтобы такая тяжесть могла взобраться по этимъ крутымъ, какъ крыша, горнымъ склонамъ, но фактъ былъ у насъ передъ глазами и для сомнній не было мста.

Часа черезъ два мы достигли прелестнаго мстечка, обдуваемаго чистымъ, свжимъ втеркомъ; небольшая пастушеская хижина пріютилась тамъ за выступомъ скалы; по всей крыш этой хижины были набросаны большіе камни, чтобы ее не сорвало втромъ во время сильныхъ бурь, свирпствующихъ нердко въ этой мстности. Окрестность имла дикій видъ; повсюду торчали скалы, но было не мало и деревьевъ, а мохъ и трава росли везд въ изобиліи.

Далеко внизу на противоположномъ берегу озера виднлись деревни и только сейчасъ намъ бросилась въ глаза разница въ величин между этими деревушками и окружающими ихъ горами. Когда самъ находишься въ такой деревн, то она кажется даже большой, дома въ ней довольно высокими, а окружающія горы нисколько не подавляютъ ихъ своею величиною, но какая разница, когда смотришь съ такой высоты, на которой мы находились въ настоящую минуту! Горы сдлались еще больше и величественне и точно стоятъ погруженныя въ какую-то торжественную задумчивость съ челомъ, окутаннымъ облаками, а деревушки у ихъ подножія, если только непривычный глазъ еще замтитъ ихъ, кажутся такими крохотными и такъ прильнули къ земл, что я не нахожу ничего лучшаго, какъ сравнить ихъ съ кучею сора, натасканнаго муравьями подъ величественными сводами какого-нибудь громаднаго собора. Пароходы, дымящіе гд-то тамъ на дн этой ужасной пропасти, кажутся игрушками, а парусныя и гребныя лодки годными разв только для какихъ-нибудь фей, живущихъ въ чашечкахъ лилій и разъзжающихъ на шмеляхъ.

Внезапно мы очутились среди полдюжины овецъ, мирно щипавшихъ траву около ручейка съ чистою водою, выбгавшаго изъ скалистой стны въ сто футовъ вышиною; одновременно уши наши были поражены своеобразной мелодіей, чмъ-то врод

весело доносившейся изъ какого-то близкаго, хотя и невидимаго источника; мы догадались, что слышимъ въ первый разъ въ своей жизни знаменитую альпійскую свирль — jodel — во всей ея природной дикости. Мы сейчасъ же узнали то пріятное сочетаніе баритона съ фальцетомъ, которое дома извстно у насъ подъ названіемъ «Тирольской трели». Игра продолжалась и доставляла намъ не мало удовольствія. Наконецъ, появился и самый музыкантъ — пастухъ, мальчикъ лтъ шестнадцати, которому въ порыв восторга и благодарности мы дали цлый франкъ и просили поиграть еще немного. Онъ игралъ, а мы слушали. Наконецъ, мы двинулись дальше, а онъ все провожалъ насъ своей мелодіей, пока мы не скрылись изъ виду. Спустя четверть часа мы встртили другого пастушка, который тоже игралъ на свирли, и дали ему полфранка, чтобы и онъ поигралъ намъ. И этотъ проводилъ насъ своей музыкой. Затмъ мы стали встрчать такихъ музыкантовъ каждыя десять минутъ; первому изъ нихъ мы дали восемь центовъ, второму шесть, третьему четыре, четвертому всего одинъ пенни; номера пятый, шестой и седьмой не получили ничего, а затмъ въ теченіе всего остального дня мы платили всмъ другимъ попадавшимся намъ музыкантамъ по франку, чтобы только они прекращали свою игру. Черезчуръ уже много этихъ музыкантовъ попадается въ Альпахъ.

Часамъ къ четыремъ мы подошли къ громаднымъ натуральнымъ воротамъ, называемымъ Febenthor и образованнымъ двумя большими обломками скалы, стоящими вертикально и перекрытыми сверху третьимъ. Невдалек находится маленькая, но очень привлекательная на видъ гостинница, но энергія наша еще не истощилась и мы пошли дальше.

Часа три спустя мы подошли къ желзнодорожной линіи. Крутизна ея была не меньше, чмъ у лстницы, обыкновенно приставляемой къ крышамъ домовъ; мы ршили, что недурные надо имть нервы, чтобы рискнуть прохаться по этой дорог, вверхъ или внизъ безразлично.

Немало времени мы провели у прозрачнаго ручейка, охлаждая внутренній жаръ холодною, какъ ледъ, водою; это было впервые посл отъзда изъ дому, когда намъ удалось напиться порядочной воды, такъ какъ въ континентальныхъ гостинницахъ вамъ подаютъ льду самую малость, что въ состояніи сдлать вашу воду лишь не такою теплою, но не охладить ее. Какъ слдуетъ воду можно охладить только или въ рефригератор, или же въ крытыхъ кувшинахъ со льдомъ. Европейцы говорятъ, что холодная вода разстраиваетъ пищевареніе, но откуда они это знаютъ? Они вдь никогда не пьютъ холодной воды.

Въ десять минутъ седьмого мы достигли станціи Кальтбадъ и остановились въ громадной гостинниц. Съ просторной веранды открывался величественный видъ на лежащее внизу озеро и окрестныя горы. Мы были очень утомлены, и такъ какъ не желали вторично проспать солнечный восходъ, то управились съ обдомъ на сколько возможно поспшне и улеглись спать. Съ какимъ наслажденіемъ вытянули мы свои утомленные члены подъ прохладными влажными простынями. И какъ мы спали! Нтъ ничего боле усыпительнаго, какъ пшая прогулка въ горахъ.

На другое утро мы проснулись одновременно и, тотчасъ же вскочивъ съ постели, бросились къ окошку и отдернули занавсъ. Но, увы, насъ вторично постигло разочарованіе: было уже половина четвертаго пополудни.

Въ сквернйшемъ настроеніи, обвиняя другъ друга, мы начали одваться. Гаррисъ ворчалъ, что если бы мы наняли курьера, какъ это всегда и длается, то мы бы не проспали двухъ солнечныхъ восходовъ. Я возразилъ ему, что онъ самъ отлично знаетъ, что тогда одному изъ насъ пришлось бы не спать всю ночь и будить курьера, и, кром того, въ нашемъ путешествіи и безъ того было немало хлопотъ, чтобы наймомъ курьера доставлять себ еще новыя.