Больше до самой крепости никто не проронил ни слова.

Приказ на отход из Восточной Пруссии 20-й армейский корпус генерала Булгакова получил с большим опозданием и начал его лишь вечером десятого февраля, когда части 10-й армии справа и слева откатились далеко назад. Выдержав ряд жестоких арьергардных боев, корпус вскоре миновал Сувалки, войдя в Августовские леса.

Здесь выяснилось, что путь на северо-восток закрыт. Немцы смогли глубоко вклиниться в русский тыл, угрожая загнать в мешок вместе с 20-м корпусом еще и 26-й. Полковник фон Дрейер, начальник штаба 27-й дивизии, предложил прорываться по прежнему маршруту, атаковав деревни Махарце и Серский Ляс. Генерал Булгаков с ним согласился. Выполнение этой задачи возложили на порядком ослабленную 27-ю дивизию, командовать которой на поле боя предстояло полковнику Белолипецкому, командиру 108-го Саратовского полка.

– Ради спасения чести русской армии и 20-го корпуса надо выбить немцев из Махарце, – напутствовал его Булгаков.

Поддержать атаку было некем. Части другой, 29-й пехотной дивизии оказались чересчур измотаны и пребывали в полном расстройстве. Остальных задействовали в авангарде и арьергарде. Однако и в 27-й дивизии не все складывалось гладко. Ее состав на тот момент не дотягивал и до половины штатной численности. Плохая погода, изнурительные ночные марши сделали свое дело, измотав людей до предела. И все же они вступили в бой…

Справа в атаку шли два батальона 108-го Саратовского полка. На левом участке атаковал 106-й Уфимский полк, который его командир Отрыганьев свел в один батальон силой до тысячи человек с добавлением нескольких рот 105-го Оренбургского полка. Задействовали также три батареи 27-й артиллерийской бригады. Еще два батальона саратовцев двигались во втором эшелоне. Кроме того, Белолипецкий использовал немецкую тактику, поместив пулеметы в стрелковую цепь, что раньше никогда и никем не применялось. Противостояли же им три германских полка свежей 42-й пехотной дивизии. Несмотря на это, к десяти часам утра слабые части 27-й дивизии решительным натиском овладели деревнями Серский Ляс и Дальний Ляс, после чего повели наступление на Махарце.

Умело вел солдат в бой полковник Белолипецкий. Отличился и полковник Отрыганьев, который шел сразу за боевой частью, на линии поддержки, открыто, по шоссе, своим примером поддерживая и воодушевляя подчиненных.

– Господин полковник, вы поберегли бы себя! – пытался его предостеречь адъютант, штабс-капитан Цихоцкий, вышагивая рядом. – Здесь уже цепи!

– Если вы боитесь, не идите за мной! – осадил адъютанта Отрыганьев, продолжая идти за солдатами.

В этом бою отважного уфимца смертельно ранило, и он был вынужден сдать командование полковнику Соловьеву.

Махарце атаковали во фронт и во фланг, перейдя наполовину замерзшее озеро Сервы. Увидев цепи русской пехоты, германский полковник, впоследствии попавший в плен, воскликнул:

– Это что, русская гвардия наступает?

Он сильно удивился, узнав, что против него действовали прорывающиеся из окружения усталые армейские полки.

Неожиданная атака заставила противника бежать. Махарце взяли примерно в три часа дня. Измученные остатки нескольких полков не только разбили врага, но и захватили порядка тысячи пленных, девять пулеметов и больше десятка орудий, отбив при этом еще и два своих. Рассеянная дивизия немцев должна была в ближайшие дни завершить окружение русских частей в Августовском лесу. Этот план был сорван, что позволило выйти из готовящегося котла соседнему 26-му корпусу. Сделать то же самое войскам генерала Булгакова, к сожалению, не удалось. Им наперерез уже спешили другие вражеские части.

Получив сведения о сборе на реке Нареве 1-й и 12-й русских армий, немцы стремились как можно скорее завершить окружение 20-го корпуса. Командующий 10-й германской армией направил свой 38-й корпус от Августова на Липск. 21-му корпусу приказал одной дивизией запереть дороги русским из Августовских лесов, другую из восьми батальонов направить вслед за ними на Сопоцкин. 39-й корпус должен был выдвинуть одну пехотную дивизию из Сейны на Копциово и Сопоцкин, а вторую, наступавшую на деревню Тоболово, повернуть на север для прикрытия тыла. Получалось, что против одного потрепанного русского корпуса у немцев действовало пять пехотных дивизий, к которым могли присоединиться еще одна или две дивизии 8-й армии, наступавшие со стороны Августова.

А 20-й корпус после прорыва под Махарце продолжал движение в сторону Гродно. Полк Белолипецкого подошел к деревне Марковцы, занятой противником…

Вечер двадцатого февраля выдался на удивление тихим. Германцы не стреляли. Казалось, им совершенно плевать на то, чем там заняты русские на своих наскоро укрепленных позициях. А может, преспокойно уплотняют кольцо, подтягивая все новые и новые части? Интересно, сколько их уже накопилось против единственного, потрепанного боями корпуса, вот уж который день без сна и нормального отдыха продирающегося сквозь густые польские леса?

Тяжело вздохнув, полковник Белолипецкий опустил бинокль. От света немецких костров уже рябило в глазах. Вчера прорваться здесь не удалось. Мост перешли, но что толку. Плотный ружейный и пулеметный огонь заставил залечь, а с наступлением темноты отступить. У противника добротные окопы. Похоже, передовые позиции крепости Гродно, оборудованные когда-то русскими. Только вот пустовавшие до прихода германцев. Занимать-то их некем. Частей в гарнизоне – раз, два и обчелся. И те сплошь из ополчения.