– Какие дела могут быть важнее жизни?! – она всплеснула руками, встретилась взглядом с Грэнни и опешила. – Ого. Кажется, у тебя там действительно что-то важное. Могу я узнать…

– Нет.

– Я могу помочь…

– Я сказал «нет»! – заорал на нее Грэнни. Трэйси вздрогнула, попятилась. – Извини.

– Ты псих что ли или как там это у вас называется?

– Нет, просто ты мне очень сильно напоминаешь моего сына.

– Ага. И ты что, так сильно ненавидишь своего сына, что орешь на него каждый день?

– Дело не в этом. Он умер, а ты просто напомнила мне его.

– Я? – Трэйси растерянно шмыгнула носом, нахмурилась. – Почему?

– Не знаю.

– А умер он от чего?

Грэнни не ответил, бросил последний взгляд на свою машину и пошел в сторону Милвилла. Трэйси засеменила следом.

– Не хочешь говорить? Понимаю. Я просидела в том чертовом колодце три дня и так обиделась на весь мир, что зареклась ни с кем не разговаривать, даже если выберусь. Но вот ты меня вытащил, и клятва сразу как-то забылась. Может, тебе и насчет сына так же надо? Ты только начни и увидишь, плотина сразу рухнет.

– Ему было пятнадцать и он был наркоманом! – бросил не оборачиваясь Грэнни.

– Пятнадцать? Ого! – какое-то время Трэйси шла молча. – Ты сказал, что я напомнила тебе его, но…. Но мне не пятнадцать, если ты не заметил.

– Это было восемь лет назад.

– Восемь? – она закатила глаза, считая. – Ну да. Тогда мне было около того. И что, ты теперь винишь себя за его смерть?

– С чего ты взяла?!

– Все родители винят. Никогда не признаются, но винят.

– И что с того?

– Ничего. Просто хотела как-то помочь. – Ей наконец-то удалось догнать его. – Слушай, там у твоей машины, когда я сказала о людях со стеклянными глазами. Ты ведь не удивился. Почему? Тоже их видел?

– Нет.

– Тогда от кого бежал и почему снова хочешь вернуться? – Трэйси выждала минуту, поняла, что ответа не будет. – Джон. Никто тебе не поможет в этом городе, кроме меня.

– Ты бы себе помогла, когда в колодце сидела!

– Это другое!

– А я думаю, нет. – Он ускорил шаг, стараясь уйти от нее вперед.

– Да ладно тебе! – Трэйси снова поравнялась с ним. – Ты ведь спас меня. Должна же я хоть как-то тебя отблагодарить.

– Если бы знал, какая ты, то оставил бы в колодце.

– Это жестоко!

– Переживешь.

– Ты и с сыном разговаривал так же? Теперь понятно, почему он выбрал наркотики вместо тебя. – Трэйси увидела, как Грэнни вздрогнул, остановился. – Что, набрался ума и решил все-таки не идти в город? Мудрое решение, – последнее она не успела договорить. Грэнни сгреб ее в охапку, едва не свернув шею.

– Скажешь еще раз что-нибудь о моем сыне, и, клянусь, я придушу тебя, – прошипел он ей на ухо. – Ты поняла? – его пальцы на горле Трэйси сжались, заставляя ее спешно кивнуть.

– Мог бы сразу сказать, что у тебя с головой не все в порядке! – прохрипела Трэйси, пытаясь отдышаться. Грэнни не ответил. – А как же разговоры о том, что я похожа на твоего сына и все такое? – она встретилась с ним взглядом и трусливо попятилась. – Да. Похоже, у тебя действительно серьезные проблемы.

– Думай лучше о себе.

– А что я? Я не пытаюсь придушить каждого, кто напомнит мне о прошлом.

– Но из колодца вытащил я тебя, а не наоборот.

– Я же не добровольно сидела в этом колодце!

– Кто тебя знает!

– По себе судишь? Не забывай, это у тебя проблемы с головой, а не у меня.

– Нет у меня проблем.

– А как же твое обещание свернуть мне шею?

– Сверну, если не заткнешься.

– А твоя машина? Кто еще был с тобой? Я видела следы. Кто это был? Ребенок? Женщина? – Трэйси увидела, как Грэнни поморщился. – Значит, женщина. И кто она?

– Я не знаю.

– Ты подобрал ее в городе?

– Типа того.

– И что она хотела?

– Мы не разговаривали.

– Вот как? – Трэйси окинула Грэнни внимательным взглядом. – Ты вообще знал, что она в машине? – он покачал головой. – Понятно. И после этого ты все еще хочешь вернуться в город?

– Да.

– Ради нее?

– Нет.

– Тогда… – Трэйси запнулась. – Я не знаю, какие у тебя дела в Милвилле, но послушай моего совета, забудь о них и держись подальше от этого города. – На мгновение ей показалось, что она почти убедила своего нового знакомого. Враждебность в его взгляде сменилась отчужденностью, напряжение оставило его поцарапанное лицо.