Стихотворения и поэмы
вернуться

Рыльский Максим Фаддеевич
Шрифт:

2. «Землисто-темный, одинокий…»

Землисто-темный, одинокий, В лохмотьях, в пестроте заплат, Нам, прилетевшим издалека, Ты улыбаешься, мулат. Приплелся в Рио-де-Жанейро Изголодавшийся батрак, Чтоб выстрадать свое крузейро [66] И подкрепиться кое-как. Усталый человек с лопатой, О чем ты думаешь, мулат? …Я знаю, из-под шляпы мятой Здесь на меня глядит мой брат. 23 июля 1958

66

Крузейро — денежная единица в Бразилии.

3. «Я сам себе приснился в чаще…»

I дебрь-пустиня неполита [67] .

Т. Г. Шевченко
Я сам себе приснился в чаще, Где звук безмолвия немей, В глуши, таинственно звучащей, Я шел под лязг гремучих змей. Как ни теснила сердце мука, Я шел, не отступая вспять, Чтоб сок молочный каучука У дерева немого взять. Кофейные сбирал я зерна, Леса сжигал, губил людей, Перехитрить судьбу упорно Хотел я твердостью своей, Изнемогал от ран в кочевьях, Глотал воды болотной муть, Зарубки делал на деревьях, Бесстрашный отмечая путь, Спал в шалашах и спозаранок Меж буйных трав я там вставал, Где острогрудых негритянок Плантатор белый растлевал. 23 июля 1958

67

И дебрь-пустыня не политая. — Ред.

4. «В густой и ровной темноте чужбинной…»

В густой и ровной темноте чужбинной Проснулся я — что это? Вот опять… Мой край? Мое село? Крик петушиный! Нет, жизнь еще умеет удивлять! Я вспомнил юность: в полумраке сонном На огородах по пояс роса, Я на охоту вместе с Родионом Иду и слышу те же голоса… Здесь всё иное: город, рынок, дети И птицы «не из нашего села» [68] , А петуха — часы живые эти — Какая сила в Рио занесла? Про то ученым думалось немало: Откуда куры здесь и сколько их… Но так тепло-тепло на сердце стало От этих звуков здесь, в краях чужих! 24 июля 1958

68

Батрак Микола в «Наталке-Полтавке» говорит про Петра: «Это не из нашего села и вовсе мне не знакомый».

5. «У нас на огородах всё укропом…»

У нас на огородах всё укропом Сейчас пропахло; конопляный дух Туманит даже голову. Вокруг Сады зеленым разлились потопом. Лимонка вызревает и налив, И радугой роса горит в отаве, И голоса девичьи, землю славя, Летят, как чайки, над волнами нив. Там неумолчно тракторы стрекочут, Как мощные кузнечики; на ток Течет пшеницы праздничный поток; Закат алеет, ясный день пророча. А в Рио всё — экзотика для нас. Мы в Ботаническом саду, где пальмы Стоят, качаясь в ритме музыкальном, В извечных чащах [69] , радующих глаз. Гнездятся сапрофиты, эпифиты [70] , Как некие химеры, средь ветвей; Здесь пиршество хмельное орхидей, Азалии пышны и глянцевиты. В саду полно тропических чудес, А гевея [71] не блещет красотою, Но струйкой брызнет молоко густое, Лишь стоит сделать на коре надрез. Потоки каучукового сока Влекли людей. Веками шла война. Ее вели народы, племена, Сжигаемые жаждою жестокой. Тут гевея была в большой цене, Добыча золотым считалась кладом,— И, топоры свои роняя рядом. Легло людей немало в той войне. Сок дерева… Людская кровь… Пути Голодных, что искали Эльдорадо… Понятно всё. Но для меня отрада — К родным березам поскорей уйти! 25 июля 1958

69

Часть Ботанического сада в Рио-де-Жанейро представляет собою девственный лес.

70

Растительные организмы, живущие на деревьях, но питающиеся не их соками, а соками среды, в которой эти деревья растут.

71

Гевея (Hevea brasiliensis) — основное каучуконосное дерево Бразилии.

6. «О демократии своей немало…»

О демократии своей немало Болтают на трибуне мировой: Мол, если человечество отстало, Прийти к нему на помощь — долг святой, Вложив умно частицу капитала, — Есть риск и выгода в заботе той. В речах и бог, и «призрак коммунизма»,— Во всем тончайший аромат цинизма. По виду люди, в черных пиджаках Иль смокингах — сошли с полос газеты, Обыкновенные у них в зубах Дымят вовсю сигары, сигареты… Но что война! Страшнее кризис, крах, Кошмар — паденье ценности монеты! А впрочем, тут сомненья не нужны — Все, все они за мир, против войны. Все жаждут миру послужить, Все так добры, гуманны — Ну впору к ране приложить (Будь панцирь сверху раны!). Свобода слова здесь кругом, Как розы вкруг веранды! (Коммунистической притом Боятся пропаганды.) И малой нации любой Пускай цветут соцветья! (Но как без нефти даровой «Великим» жить на свете?!) Всех прав, статутов знатоки, Эстеты этикета… Ах, смокинги и пиджаки, Темна от вас планета! 28 июля 1958

7. «Кому повем печаль мою…»

Кому повем печаль мою В чужом, неведомом краю, В чужом аду, в чужом раю, В шальной и жаркой суете, В заокеанской тесноте, На незнакомой широте? Кому повем мою печаль Средь небоскребов, хижин, пальм, Где, Как ирония сама, Речей напыщенных тома, Слова бесстыжие газет: «Дискриминации здесь нет!» [72] Печаль мою повем кому? Кому? Прикованным к ярму, Кого и в полдень и в ночи Терзают голода бичи, Кто через топи стелет гать, Чтоб там от оспы помирать, Чтоб в малярийном том чаду Увидеть счастье лишь в бреду, Кому кофейный аромат Напоминает знойный ад, Кто тянет невод, месит ил — И наземь падает без сил… Лишь им повем в чужом краю Мой жгучий гнев, печаль мою! 28 июля 1958

72

О равноправии наций говорили на 47-й конференции Межпарламентского союза люди, которым лучше было бы об этом не говорить. В Бразилии, где основу населения составляют португальцы, индейцы и негры в разных сочетаниях, нет расовой дискриминации. Однако у нас сложилось впечатление, что и тут «черную работу делают черные, а белую — белые». Что касается социальных контрастов, то в Бразилии — они разительны.

8. «Как груша дикая средь жита…»

Как груша дикая средь жита Близ украинского села, Тут пальма — от лучей защита — Над полем крону подняла. Шумят деревья вдоль канала, Как наши вербы над прудом. Рука иная их сажала В иной земле, в краю ином! Вот рыболовы над рекою — Затеешь с ними разговор, И щукой удивят такою, Какой не знал до этих пор! Но речь не та, не те пейзажи, Не та вода и рыба в ней… Но к рыбной ловле страсть всё та же, Улыбка та же у людей! 28 июля 1958

9. «Смуглянка мать с детишками двумя…»

Смуглянка мать с детишками двумя: Младенец черный и младенец белый. Живет, за жизнь цепляется семья. Существованье — хитрое ли дело? У женщины в глазах ночная мгла — Печальны очи бархатные эти!.. Мария одного лишь родила, И то как тяжко ей жилось на свете! [73] 28 июля 1958

73

Беру мотив из евангельской легенды.