Опять пошла ужасная влага с теплом… опять все сделались полуголыми, опять настали бесконечные вздохи по поводу жары, сопровождаемые отчаянными выкриками о холодной минеральной воде. Пошло хлопанье содовых бутылок и бесконечное бросание пустых бутылок на дно океана, которыми вымощен, наверное, весь путь эскадры от Либавы, кругом Африки и дальше.

Только по вечерам чувствовалось хорошо. Сидя на юте, мы созерцали яркое звездное небо и почти непрерывные вспышки отдаленной молнии. Вспышки эти очень похожи на наши сигнальные, а потому не раз мы занимались тем, что, записав несколько знаков сигнализации Господа Бога, искали в сигнальных книгах их значение. Замечательно, что в большинстве случаев смысл их относился к вопросам войны».

10 декабря ветер почти стих, только крупная зыбь обрушивалась на корабли. В штабе беспокоились о судьбе рассеянных штормом транспортов, но они, к счастью, один за другим стали появляться на горизонте.

13 декабря прошли южную оконечность Мадагаскара, где было назначено рандеву с ушедшим в Капштадт госпитальным «Орлом», но парохода не было и в помине. Видимо, пережидал шторм в Капштадте. 

В свободное от служебных занятий время

14 декабря слег Адмирал. Сказалось нервное напряжение труднейшего перехода, в ходе которого он 10 суток не сходил с мостика, изредка забываясь коротким сном в парусиновом кресле. В 11:00 «Суворов» внезапно наполнился диким ревом и свистом — лопнул главный паропровод.

«Совершенно инстинктивно, — вспоминает капитан 2-го ранга Семенов, — я выбежал наверх. “Суворов” был вне строя, выйдя вправо. По левому его борту проходила эскадра, которой он поднял сигнал:

“Так держать. Не следовать движениям адмирала”, что в переводе на разговорный язык означает: “Идите прежним курсом и строем, не обращайте на меня внимания”».

Оказалось, что у группы котлов лопнула труба, подающая пар от них в главный паропровод. К полудню управились, догнали эскадру и вступили на свое место.

По счастью обошлось без жертв. Три человека рисковали живьем свариться, но спаслись благодаря счастливому случаю и находчивости старшего. Поблизости оказалась открытая горловина угольной ямы. Только что лопнула труба и со свистом и ревом хлынул из нее пар, как старший, ни на мгновение не потерявшись, сразу сообразив, в чем дело, сунул своих помощников в яму, вскочил туда же сам и задраил за собой горловину.

Когда, почти через час, эти люди, которых считали погибшими, вылезали из своей темницы на свет Божий — радость была всеобщая. Адмирал перед фронтом команды хвалил их за находчивость, назвал молодцами, выдал денежные награды из собственного кошелька, а сам вдруг совершенно утратил свой усталый, больной вид и опять помолодел…

Старший доктор “Суворова” посмеивался:

— Видели? Подстегнуло — и ожил! Такие люди устают и хворают только в “свободное от служебных занятий время!”»

Ночью 15 декабря эскадра шла без огней в состоянии полной боевой готовности. Аппараты беспроволочного телеграфа броненосцев принимали смешанные знаки с двух значительно удаленных друг от друга пунктов. Эти таинственные депеши вызвали тревожное настроение. Сначала думали, что это телеграфируют крейсера-разведчики из отряда Фелькерзама, но скоро стало ясно, что телеграммы идут не от них.

Затемненные корабли следовали за «Суворовым» вдоль восточного побережья Мадагаскара. Утром с «Суворова» увидели очертания горных цепей на горизонте. Снова началась страшная жара, броненосцы шли в струе теплого течения, идущего с экватора на юг вдоль Мадагаскара.

16 декабря в 08:00 «Суворов» привел эскадру к южной оконечности небольшого островка Сент-Мари и встал на якорь в середине широкого пролива, отделяющего этот остров от Мадагаскара, на 30-саженной глубине, в чудно прозрачной воде ярко-синего цвета. Пролив имел ширину более 10 миль. Стоявшие в середине его русские корабли не нарушали нейтралитета Франции. Теперь главной заботой Рожественского было собрать эскадру.

Эскадра с момента выхода из Либавы находилась в походе 2,5 месяца, пройдя 10 000 миль…

Падение Порт-Артура. Трагедия и слава

Куда идти эскадре?

«Около 4 часов дня 16 декабря пришел из Капштадта госпитальный “Орел” и привез роковую весть: артурская эскадра потоплена огнем осадной артиллерии японцев».