Теперь на доклад о подходе миноносца он, очнувшись, отчетливо приказал:

— Собрать штаб! — А затем только хмурился и, казалось, не хотел ничего больше слушать». 

В дымной тьме царило мертвое молчание

«Из всех раненых чинов штаба, бывших внизу под броневой палубой, удалось “собрать” только Филипповского и Леонтьева. Первый находился в боевом посту, наглухо отделенном от жилой палубы и имевшем приток свежего воздуха через броневую трубу боевой рубки (хотя и здесь он сидел при свечах — лампы гасли), а второй был у самого выходного люка.

Жилая палуба была во тьме (электричество погасло) и полна удушающего дыма. Люди, бросившиеся искать чинов штаба, могли только звать их, но не получали ответа ни от тех, кого окликали, ни от кого другого.

В дымной тьме царило мертвое молчание. Вероятно, все находившиеся в закрытых помещениях под броневой палубой, куда вентиляторы качали “не воздух, а дым”, постепенно угорали и теряли сознание. Машины не работали; электричество погасло от недостатка пара, а между тем снизу никто не вышел…

Можно думать, что из 900 человек, составлявших население “Суворова”, к этому времени оставались в живых только те немногие, что собрались в нижней батарее и на наветренном срезе». 

Расстреливали с таким же увлечением, как и нас…

«Через откинутый полупортик нижней батареи я при помощи Курселя выбрался на правый бортовой срез впереди средней 6-дюймовой башни. Помощь мне уже требовалась…

Справа по носу, совсем близко, не дальше 3–4 кабельтовов, я увидел “Камчатку”, стоявшую неподвижно. Крейсера Камимурарасстреливали ее с таким же увлечением, как и нас, с тою лишь разницей, что по отношению к “Камчатке” задача была много легче».

Ну вот, читатель! Сам видишь. Какие там наши главные силы, какая там «доблесть Камимура»! Не удивительно, что только к семи часам вечера броненосные крейсера японцев снова приняли участие в настоящем артиллерийском бою. После вступление в него Того со своими броненосцами. Так оно было как-то спокойнее.

Следует сказать, что в своем увлечении Камимура был не одинок. В расстреле «Суворова» и «Камчатки» кроме 2-го боевого броненосного отряда Соединенного флота активно участвовали японские крейсерские отряды. Последовательно: «сперва 6-й отряд (к.-адм. Того Младший), затем 5-й (в.-адм. Катаока) и 4-й (Уриу){255}». Стрельба велась с расстояния 1200–4000 метров (6–20 кб).

«Итак, целый час и три четверти тринадцать японских кораблей, предводимых четырьмя адмиралами, расстреливали с близкой дистанции два наших полуразрушенных корабля, из которых один, эскадренный броненосец “Князь Суворов”, представлявший собою гигантский костер, без руля, медленно, извилинами подвигался вперед и отвечал из дыма и пламени из двух уцелевших 75-мм пушек»{256}. 

Капитан 2-го ранга Семенов:

«“Буйный” держался на ходу недалеко от борта…»

«В компании с Курселем, боцманом и еще двумя-тремя матросами… начали вязать нечто вроде плота, на котором рассчитывали спустить Адмирала на воду и так передать на миноносец. Рискованно, но другого выхода не было.

Плот готов. Кстати, пришел и Филипповский. Его вели под руки. После двух часов в тесном помещении боевого поста, наполненном дымом, он с трудом держался на ногах; лицо — черное от копоти и почти сплошь покрытое потеками запекшейся крови. (Он получил множество самых мелких осколков в голову — словно заряд дроби.) Бросились к башне.

— Ваше превосходительство! Выходите! Филипповский здесь! Адмирал молча смотрел на нас, покачивая головой… Не то соглашался, не то

нет… Положение было затруднительное…

— Что вы разглядываете! — вдруг закричал Курсель. — Берите его! Видите, он совсем раненный!

И словно все только и ждали этого крика, этого толчка… Все сразу заговорили, заторопились… Несколько человек пролезло в башню… Адмирала схватили под руки, подняли… но едва он ступил на левую ногу, как мучительно застонал и окончательно лишился сознания. Это было и лучше…» 

Только по вдохновению…

«Адмирала с большими усилиями, разорвав на нем платье, протащили сквозь узкое отверстие заклиненной двери башни на кормовой срез и уж хотели подвязывать к плоту, когда Коломейцев сделал то, что можно сделать только раз в жизни, только по вдохновению…

Сухопутные читатели, конечно, не смогут представить себе весь риск маневра, но морякам он должен быть понятен. Он пристал к наветренному борту искалеченного броненосца с его повисшими, исковерканными пушечными полупортиками, торчащими враздрай,орудиями и перебитыми стрелами сетевого ограждения…