— А когда наступила расплата?

— Это неправильное слово. Никто не принуждал меня поступать так, как я поступаю. Встреча с Виктором, знакомство с его сыном… Да, я обеспечила их хорошей работой и сделала бы еще многое, ведь этого требовала моя совесть. С того самого дня, как я отказала Виктору и стала женой чиновника Друзина, она не успокаивалась. И вряд ли уже когда я смогу ощутить себя прежней. Сейчас мне трудно поверить, что было время, и я могла любить, самозабвенно, без оглядки назад. Надеюсь, эти разговоры останутся только между нами.

— Ваш муж знает, что у вас была дочь? — безжалостно выстрелил я.

Услышанное не оглушило ее, не повергло в шок, за которым следующая реакция — возмущение, яростное отрицание, безудержный гнев. Она будто ожидала чего-то подобного и заранее готовила себя к этому. И все же не смогла отнестись к моим словам абсолютно спокойно. Вся такая розовая, домашняя и уютная, налитая женскими и материнскими соками, Алевтина Семеновна вдруг стала сдуваться, растекаться передо мной, ухоженная кожа на ее мягком лице и полной шее приобрела сероватый безжизненный оттенок, стала обвисать дряблыми, старческими складочками. Она стянула махровый тюрбан с головы, тряхнула тяжелыми, потемневшими от влаги волосами, обреченно обратилась ко мне:

— Откуда вам стало известно про Кристину? Наташа не могла…

— Не могла.

— Получается, Владимир Михайлович…

Мне ничего не оставалось, как сослаться на него. Выдавать Веронику с ее туманными догадками мне не хотелось.

— Я так и думала, — произнесла Алевтина Семеновна. — В последнее время Владимир Михайлович много пил и вел себя неадекватно. Никто не мог предположить, что такой сильный человек так быстро сломается.

— Он устал жить в постоянной лжи, — подобрал подходящее оправдание я.

— А я и не осуждаю его. Рано или поздно все должно было открыться. Если бы Кристина не погибла, она бы обязательно узнала правду о своем рождении. Я сама готова была рассказать ей все. Кристина уже давно догадывалась, что Наташа и Володя… Дело даже не в отсутствии внешнего сходства, хотя это первое, что бросается в глаза. Они были абсолютно разными по темпераменту, восприятию жизни. Между ними не было духовной близости, и с каждым прожитым годом они отдалялись друг от друга, пока не стали абсолютно чужими. Целеустремленность Кристины, ее честолюбие, эти качества, такие востребованные сейчас, она унаследовала от отца.

— Виктора Евгеньевича?

Женщина лишь молча кивнула:

— Когда я ушла от него, он даже не знал, что я беременна. Иначе бы ни за что не отпустил, не позволил, чтобы его ребенка воспитывал кто-то другой.

Благородный, нежный, любящий, несправедливо покинутый юноша спустя годы превратился в самовлюбленного, эгоистичного до мозга костей, преуспевающего бизнесмена с замашками вздорного барина. Слишком разительное, а оттого и сомнительное превращение, которому я не мог найти объяснений. Неспешное течение времени и жизненные перипетии в большей или меньшей степени отражаются на человеке, однако характер, впрыснутый с семенем отца, впитываемый с молоком матери, как правило, не меняется, рожденный трусом по прошествии лет научится объяснять свое слабодушие осторожностью, порывистость и безрассудство другого в критической ситуации обернутся смелостью и отвагой. С самого начала у меня сложилось о Ланенском определенное мнение, и ничто не могло поколебать моей уверенности. Вот только куда девалась моя беспристрастность, это основное качество сыщика?

— Вы скрыли рождение Кристины от своего мужа? — Я вернулся к тому, с чего и начал.

— Это было невозможно, — ответила Друзина. — Я не вступала в интимные отношения с мужем до свадьбы, он очень порядочный и старомодный человек. А когда мы наконец оказались в постели, в нашу первую брачную ночь, ему сделалось неприятно, что я не девственница. Если бы он знал, что я к тому же беременна! Я постаралась это скрыть от него, думала обмануть, убедить, что именно он отец будущего ребенка. Но сроки… Когда родилась Кристина, ему не составило ни малейшего труда понять, что к чему.

Вопреки ее ожиданиям и страхам, скандала не произошло. Очень тактичный, корректный, холодно-вежливый, ни дать ни взять толстовский Каренин, муж сказал, что разводиться не намерен, для его кристально чистой репутации и успешной партийной карьеры — это страшный удар, но и гордость не позволит ему терпеть в своем доме чужую. Он полностью охладел к молодой жене, с тех пор они спали в разных комнатах, хотя на людях поддерживали теплые отношения.

— Как же вы уладили эту проблему?

— Сестра… Наташа… — проговорила Алевтина Семеновна. — В глубине души она очень чуткий человек и очень любит меня. Она и слышать не захотела о детдоме и сама предложила удочерить Кристину. У них с Володей не было детей, и Наташа винила в этом прежде всего себя.

Они долгое время не имели собственного угла, вели кочевую гарнизонную жизнь, где не было нормальных условий, чтобы родить и воспитать ребенка. А еще командировки Володи: Ангола, Афганистан… Сестра словно бы убедила себя, что их будущий ребенок непременно будет расти без отца. Позже у Наташи начались проблемы со здоровьем, и на этот раз рожать запретили врачи. А Володя всегда хотел детей и тоже был рад удочерению Кристины.