Джорджия была в восторге, словно могла поставить это себе в заслугу, что было совершенно не так. Ей радостно было видеть Дрессера в привычной для него среде, как бы далека эта среда ни была от ее привычной.

Очень скоро Джорджия освоилась в таверне, и не в последнюю очередь в этом повинен был эль. Темный и крепкий, он сначала показался ей странным на вкус, однако она вскоре привыкла. Джентльмены слегка заигрывали с ней, однако никто не преступил правил приличия. Она понимала, что они вели бы себя так же с любой молодой леди, потому что ни одной женщине не понравится мужское пренебрежение, но в целом с ней обходились точь-в-точь, как если бы она была мужчиной, другом, которого привел Дрессер. С ней вели себя как с чужаком, но все же вполне дружелюбно.

Ее заворожили истории о флотской жизни и дальних странах, хотя она понимала, что моряки выбирают те случаи, что поприличнее. Пирог оказался божественным, и эль был ему под стать.

Джорджия отослала портшез в родительскую резиденцию, и вот теперь они не спеша шли по Пэлл-Мэлл в сторону дома.

– Не припомню, когда я в последний раз так наслаждалась… и было ли такое вообще, – честно призналась Джорджия.

– Может быть, в благодарность вы хотя бы намекнете на то, каким будет ваш костюм на маскараде?

– Вот еще!

– Но ведь мы поедем туда вместе, так что сохранить тайну вам все равно не удастся.

– Именно чтобы сохранить тайну, я намерена ехать туда одна!

– Хитро. Однако готов поставить тысячу фунтов, что тотчас вас узнаю!

– Да полно, есть ли у вас свободная тысяча? – с вызовом спросила Джорджия.

– Вы правы, такие деньги на ветер я бросать не стану. Тогда на что мы с вами можем поспорить?

– Поспорить?

– Спорю, что узнаю вас задолго до того, как гости снимут маски.

– Ну, тогда условия спора нужно слегка подправить: выиграет тот, кто первым узнает другого!

– Справедливо. Но подходящий приз для победителя нелегко выбрать.

– Мы с вами такие разные, – согласилась Джорджия. – Вы мужчина. А я женщина. Вы бедны, а я состоятельна…

– Каждый из нас может выиграть время.

– Время?

Джорджия понимала, что беседа их перетекает в опасное русло, однако была все еще слегка одурманена элем.

– Победитель получает право в течение четверти часа обходиться с побежденным по своему усмотрению.

Она мигом протрезвела.

– Но это немыслимо!

Однако вместо того чтобы спорить или уговаривать, Дрессер сказал:

– Вы мудры, леди. Надобно оговорить еще одно условие нашего пари. Проигравший не должен быть разочарован.

– Тогда к чему этот спор?

– Так вы жаждете разочарования?

– Ну… я рассчитываю на сильные ощущения.

– Именно ради этого и затевается любое пари, – улыбнулся Дрессер. – Впрочем, даже если вы выиграете, я обещаю вам сильные ощущения. А что вы потребуете от меня в эти четверть часа?

Это был прямой вызов, даже наглость, поэтому Джорджия высказала самое ужасное, что пришло ей на ум:

– Вы догола разденетесь передо мной!

– Готов проделать это прямо здесь и сейчас, если вы того хотите.

Она оглядела улицу, заполненную людьми.

– Вы не посмеете!

– Пардон, вы хотели сказать, что это вы не посмеете.

– Конечно! Иначе моя репутация будет погублена навеки.

– Тогда и я не стану. Думаю, вам не стоит видеть подобное – вы наверняка завизжите во всю мочь!

– Ах, как беззастенчиво вы блефуете, сэр!

– Нет, это вовсе не блеф. Мужчины частенько видят друг друга нагими – например, мы раздеваемся после боя, чтобы смыть с себя кровь, или когда плаваем в море, или в публичном доме… О, пардон, мадам! Я хотел сказать, что обнажиться для меня не проблема.

Джорджия понимала, что самое время возмутиться и прервать крайне неприличный разговор, однако устоять было выше ее сил… как и устоять перед рискованным пари! В конце концов, всего каких-то четверть часа, и ей обещано, что она не будет разочарована.

Здравый смысл в ней боролся с одурманенным элем сознанием – и позорно проиграл.

– Давайте уточним условия нашего пари. Если я узнаю вас раньше, чем вы меня, в моем распоряжении окажутся пятнадцать минут, в течение которых вы будете всецело мне подчиняться.

– Ровно до тех пор, пока происходящее будет мне приятно, – напомнил ей Дрессер, однако глаза его озорно сверкнули.

«Но если он разденется перед мной, то явно не разочаруется». От этой мысли Джорджию бросило в жар. Ведь она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Никогда…