– Пожалуй, ты права, деточка, – проронила дровка и тут же натянула на стройную ножку сооружение из лёгкой сетки, оканчивающееся резинкой, украшенной стразами и блеском. – А теперь мне пора на занятия, отправляйтесь к себе.

Лишь когда профессор Годдевирр накинула сверху чёрный бархатный плащ, Тион смог, наконец, сделать вдох. Скрытый магическим плетением, он бесшумно последовал за ничего не подозревающей тёмной эльфийкой.

Викраэ быстро удалялась в сторону флигеля, куда никого, кроме её учеников не пускали. Тион пожал плечами и отправился ещё немного поработать в своём кабинете. Впрочем, у него так и не вышло сосредоточиться, поэтому эльф решил прогуляться перед сном по вечернему городу. В таверне «Синий Вечер» подавали великолепное вино из Светлого Леса. Так как хозяин строго держал репутацию своего заведения, он никогда не разбавлял дорогой напиток. Избавиться от назойливых мыслей об упёртой дровке не удалось даже при помощи любимой работы. Выход оставался один: пойти и напиться до песни Галадриэль в приятной компании сородичей.

Накинув на плечи светлый плащ из промасленной шерсти, ректор вышел на улицу. Вокруг стало совсем темно, редкие магические фонарики оставляли большую часть пространства во тьме, где они казались одинокими светляками из-за зелёного света, который мягко струился из их сердцевины.

Мощёный булыжником тротуар был сильно замусорен. В подворотнях выли собаки, слышалось утробное завывание дерущихся котов, и доносились пьяные песни.

Пройдя с полсотни шагов, Тион остановился, почувствовав, что носок его аккуратно начищенной туфли уткнулся во что-то мягкое. Ректор зажёг небольшой файербол и стал внимательно рассматривать находку. На брусчатке лежало бесчувственное тело мертвецки пьяного оборванца. Аромат перегара неприятно ударил в нос эльфу, и он недовольно поморщился. Вонь была такая, что пришлось не только отойти подальше, но и прикрыть чувствительный к запахам нос белым платком, основательно спрыснутым дорогим одеколоном. Убедившись, что человек просто спит, Тион решил продолжить прерванный путь.

Внезапно из ближайшего закоулка показалась толпа грязных оборванцев и неторопливо перегородила ректору путь к заветному источнику. Брезгливо поморщившись, тот было повернул назад к Академии, да не тут-то было: путь к отступлению уже тоже был отрезан такой же ватагой голодранцев. Увидев недовольную гримасу на лице длинноухого, шайка глумливо заржала, и над головой будущей жертвы просвистели две полусгнившие брюквы. Несколько капель зловонной жижи упали на белый с серебряным шитьём нарядный плащ.

– Ой, Ваша Милость, изволила обхезаться! Слышь, Гнилозубый, Ваша Милость сейчас сопельки пустит и побежит длинноухой мамочке на плохих дядь жаловаться! – глумился над эльфом приземистый рыжий коротышка с выпирающим вперёд брюхом и сальными грязными волосами цвета линялой пакли.

– Дядюшка Той, а можно я его пырну и посмотрю, как его кишочки в грязь повалятся? Они у эльфов, наверно, особенные, золотые, – заканючил чумазый мальчишка лет семи от роду.

– Брысь отсюда, Соплявка! Твоё дело – карманы и мешки обчищать в тавернах, мал ты ещё для таких великих дел! – цыкнул на неугомонную мелочь вожак банды. – А ну, брысь отсюда, порос, а то сейчас как выдеру, три дня задницей сковороду отирать будешь!

Мальчишка испуганно пискнул, и только пятки сверкнули.

– Давай сюда кошель, нам он нужнее будет, длинноухий, – почти ласково проговорил Той, протягивая к пленнику покрытую струпьями руку.

– Я – Тион из Ясеневого Лога, сын Барамунда Елового и Лильзы Тернийской. Прочь с дороги, голодранцы!

– Да будь ты хоть родня короля Леха, скидывай одёжку и цацки, если не хочешь, чтобы Бугай и Задрыга тебя пёрышком пощекотали! Служаночки-то, небось, гладят по ночам… Не дай бог чирей на заднице вскочит!

– Бу-га-га! – отозвалась восторженным рёвом ватага, и в Тиона опять полетели комки грязи и ошмётки какой-то снеди, подозрительно напоминающей коровьи кишки.