Наконец, в октябре 1705 г. Паткулю поручили вывести остатки корпуса на родину. Хотя это было уже очень затруднительным — дороги в Россию перекрывали шведы и сторонники Лещинского. Поэтому царское правительство в инструкциях послу допускало даже передачу корпуса на службу австрийскому императору. На короткий срок, не свыше года — только чтобы прокормить и вывести солдат в Россию. Но… в это же время Паткуль обнаружил еще кое-что. У него при саксонском дворе были хорошие информаторы, и он узнал — министры Августа прощупывают почву к сепаратному миру со шведами.

Но лифляндца подвел его язык. В пылу споров и взаимных обвинений с саксонскими вельможами он где-то проговорился, что в курсе грязных секретов. Это стало для него приговором. 19 декабря 1705 г. его схватили и заключили в тюрьму Зонненштайн. Случай был вопиющим! Арестован посол! Да еще и союзной державы! Петр, разумеется, возмутился. Он только что расстался с Августом в Гродно, король заверял его в лучших чувствах. Царь обратился к нему, требовал объяснений.

Август вилял и дергался. Пытался затушевать свои делишки клеветой — будто Паткуль предал, сносился со шведами. Добавил, что он вмешивался во внутренние дела Саксонии, оскорблял должностных лиц. Обвинил даже в том, что предписали Паткулю из Москвы — в переговорах с австрийцами о передаче им русских полков. Петр настаивал, что вести следствие о проступках посла имеет право только Россия, требовал его выдачи вместе со всеми изъятыми у него бумагами. Но именно этот вариант не устраивал саксонцев. Паткуль слишком много знал. Они тянули время, спускали выдачу на тормозах…

В общем-то, произошла просто-напросто нестыковка. В Саксонии ожидали, что шведы вот-вот двинуться на них. Готовились капитулировать в ближайшие недели. Поэтому Паткуля схватили, не особо опасаясь реакции русских. А Карл вместо Саксонии повернул на Гродно, потом погнал куда-то в Полесье. В мае 1706 г. и русские, и поляки, и саксонцы опять замерли в ожидании. Гадали, куда враги нацелятся дальше? Полагали вполне вероятным, что Карл переждет в Пинске весеннее половодье, а потом продолжит наступление — на Украину. Русская армия готовилась к боям на Правобережье Днепра, Петр остановился в Киеве и наметил работы по укреплению города.

Но шведский король рассуждал иначе. Его войска были измучены и поредели, оставили по пути много больных. А в тылу оставалась саксонская армия. Карл решил — лучше окончательно вывести из игры Августа, а уж потом заняться Россией. Русские начальники стали получать донесения, что шведы снялись с места и уходят назад. А по дороге Карл вознаграждал своих воинов за понесенные труды и лишения. Точнее, приказал, чтобы они сами вознаграждали себя. Велел им грабить имения противников Лещинского. Впрочем, солдаты и офицеры не особо себя утруждали разбирательствами. Какая разница, противники или сторонники? И кто потом будет разбираться, правильно действовали или «ошиблись»?

Шведы покатились по Белоруссии и Литве шквалом погромов. В данном случае подобные методы оказались очень эффективными. Солдаты отъедались, набивали трофеями ранцы и обозы, приободрились. А паны и шляхта косяками потянулись ко двору Лещинского и в ставку Карла. Из кожи вон лезли, чтобы засвидетельствовать свою лояльность и избавить поместья от разорения. Вот теперь можно было сказать, что Польша потеряна. Петр все-таки не терял надежды поддержать Августа, решил снова выделить ему свои войска. Но теперь не стал передавать их в подчинение короля. Назначил командовать корпусом Меншикова — своего любимца, одного из самых могущественных вельмож России. Вот он-то мог рядом с Августом вести себя совершенно независимо. Мало того, Августу пришлось бы подстраиваться к нему.

Корпус был сильным, 8 тыс. драгун, 9 тыс. украинских и донских казаков, калмыков. Вместе с саксонцами должна была составиться целая армия. Когда он вступил в Польшу, Меншикову доложили, что шведы тоже пришли в движение и направились куда-то на запад. Возникли даже опасения, что Карл заманивает русских. Затягивает за собой в глубь страны, а потом неожиданным маневром отрежет пути к своим. Но вскоре планы Карла прояснились. 28 августа он вторгся в Саксонию. Хотя свои тылы постарался прикрыть. Отделил корпус Марденфельта из 8 тыс. солдат. Этому генералу подчинялась и польская армия Лещинского. Поляки и шведы занимали очень удобный рубеж, по Висле. Но при приближении русских и саксонцев боя не приняли. Начали отходить. Меншиков повел войска следом.

Царь был уверен, что пока обстановка складывается благоприятно. В Саксонии Карл мог завязнуть так же надолго, как в Польше. Там было много городов с каменными стенами, замков. Страна была богатой, с развитой промышленностью. Она имела возможность выставить многочисленную артиллерию, нанять сколько угодно солдат в соседних германских землях. Однако все эти прогнозы рассыпались, как карточный домик. Едва только 22 тыс. шведов перешли саксонскую границу, как по стране покатилась буря паники. Командующий основной армией Августа, фельдмаршал Шуленбург, вообще не стал обороняться. Он развернул свои войска прочь и ускоренными маршами рванул за рубеж, в соседнюю Франконию.

Карл направился к саксонской столице Дрездену. Оттуда побежали все, кто мог: королевская семья, сановники, придворные. Вывозили драгоценности, казну. Шведы вошли в Дрезден без боя, и Карл повернул на другой крупный город — Лейпциг. Здесь тоже бурлил переполох, горожане спешили выехать кто куда. А саксонские купцы, промышленники, министры пребывали в полном ужасе: когда шведы возьмутся систематически разорять страну, что будет с их предприятиями, капиталами, домами?

Август в это время находился в Новогрудке, под защитой русских. Однако и для него перспективы открывались безрадостные. Он представил, что станет с его дворцами, садами, коллекциями мебели, картин, статуй… А главное, с короной. Карл уже лишил его выборного польского престола, сейчас столь же легко мог лишить наследственного, саксонского. Посадить в Дрездене еще одну свою марионетку. Нет, Август никак не хотел этого допустить. Со времени вторжения в Саксонию прошло всего две недели, а он уже направил к шведам для переговоров своих министров Пипера и Хермелина.