— Мн кажется, что вы недостаточно обращаете вниманія… началъ было я.

— Не обращаю вниманія! рзко перебилъ меня старикъ. — Не обращаю вниманія на мою маленькую двочку! О, какъ вы ошибаетесь, сударь! Моя милая, моя дорогая Нелли!

Этотъ крикъ любви, вырвавшійся изъ самой глубины души стараго продавца рдкостей, былъ краснорчиве всякихъ словъ и увреній. Я ожидалъ, не скажетъ ли онъ еще чего нибудь, но онъ только покачалъ раза два головой и уставился на огонь, опираясь подбородкомъ на руку.

Во время этой паузы, дверь горенки отворилась, и двочка скорехонько вошла въ комнату и стала накрывать столъ для ужина. Каштановые волосы ея были распущены, щечки горли; видно было, что она изо всхъ силъ торопилась вернуться къ намъ. Пока она возилась у стола, я слдилъ за ней глазами; старикъ внимательно смотрлъ на меня. Меня удивило, что двочка все длала сама; казалось, кром насъ троихъ, въ дом не было ни души, и я высказалъ мое удивленіе старику, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, когда она за чмъ-то вышла изъ комнаты. На это онъ отвтилъ мн, что его маленькая внучка лучше и заботливе самой опытной хозяйки, и что на нее можно вполн положиться.

— Я всегда съ сожалніемъ смотрю на дтей, которыхъ слишкомъ рано посвящаютъ во вс заботы и мелочи жизни, промолвилъ я, возмущенный его эгоизмомъ. Заставляя ихъ раздлять наши горести въ то время, когда они еще не могутъ принимать участія въ нашихъ радостяхъ, мы преждевременно развиваемъ въ нихъ недоврчивость къ людямъ и убиваемъ ихъ дтскую простоту и наивность.

— Съ ней этого не случится, возразилъ старикъ, глядя на меня въ упоръ. — У нея слишкомъ глубокая натура. Да и что вы хотите: намъ, бднякамъ, даже и дтскія удовольствія не по карману.

— Извините, пожалуйста, что я такъ откровенно съ вами говорю, но, мн кажется, вы не такъ бдны, чтобы…

— Позвольте, сударь, объяснить вамъ: она не дочь моя, а внучка: дочь моей дочери. Мать ея не имла никакихъ средствъ, и я не въ состояніи хоть что нибудь откладывать на черный день, не смотря на то, что живу, какъ видите, не роскошно. Но скоро, прибавилъ онъ шопотомъ, наклонившись ко мн и дотрогиваясь до меня рукой, — скоро она будетъ богатой и знатной. Не осуждайте меня за то, что она ведетъ у меня хозяйство. Вы сами видите, съ какимъ удовольствіемъ она это длаетъ, и я несказанно огорчилъ бы ее, если бы взялъ кого нибудь въ услуженіе; если бы кому нибудь другому позволилъ ухаживать за собой и исполнять ту работу, которая подъ силу ея маленькимъ ручкамъ. A вы говорите, что я недостаточно обращаю на нее вниманія! вдругъ закричалъ онъ жалобнымъ голосомъ. — Видитъ Богъ, что этотъ ребенокъ все для меня въ жизни и, однако, Онъ не благословляетъ моихъ трудовъ: ни въ чемъ, ршительно ни въ чемъ, я не вижу удачи.

Въ эту минуту двочка вошла въ комнату, и нашъ разговоръ прекратился.

Не успли мы ссть зa столъ, какъ послышался стукъ въ выходную дверь.

— Это, вроятно, Китъ, сказала Нелли, заливаясь веселымъ дтскимъ смхомъ: отъ этого смха даже у меня на душ стало свтло.

— Экая проказница, шалунья! Она вчно потшается надъ бднымъ Китомъ, любовно молвилъ старикъ, играя ея локонами.

Нелли разсмялась пуще прежняго, а я невольно улыбнулся. Старикъ взялъ свчку, пошелъ отворить дверь и возвратился къ намъ въ сопровожденіи неуклюжаго, краснощекаго, курносаго парня, у котораго ротъ былъ чуть не до ушей, а волосы стояли копной надъ головой. Выраженіе лица его было до того комично, что я едва удержался отъ смха, когда взглянулъ на него. При вид незнакомаго человка онъ остановился у притолки, не ршаясь войти; переминался съ ноги на ногу, вертя въ рукахъ изношенную круглую шляпу, на которой не осталось и слда отъ полей, и какъ-то странно, искоса поглядывалъ на насъ. Я въ ту же минуту почувствовалъ расположеніе къ этому мальчику, служившему забавой для Нелли и развлекавшему ее въ этомъ мрачномъ дом, который казался совсмъ непригоднымъ для такого живого, милаго ребенка.

— Что, Китъ, небось, далеко было идти? спросилъ старикъ.

— Ничего, конецъ добрый.

— Скоро нашелъ домъ?

— Не очень скоро; долгонько пришлось его искать.

— Должно быть, ты очень проголодался?

— Да, порядкомъ-таки сть хочется, хозяинъ.

У Кита была какая-то особенная манера говорить: онъ непремнно становился къ вамъ бокомъ и кивалъ головой черезъ плечо, какъ будто безъ этого движенія ему трудно было справиться съ своимъ голосомъ. Мн кажется, что онъ всякаго разсмшилъ бы своей уморительной физіономіей и жестами. Двочка же просто заливалась отъ смха, глядя на него; и что всего забавне, онъ самъ былъ очень доволенъ тмъ, что возбуждалъ общее веселье: сначала онъ старался казаться серьезнымъ, но не выдержалъ и громко расхохотался, да такъ и оставался нсколько минутъ съ открытымъ ртомъ и прищуренными глазами.

Старикъ снова задумался и уже не обращалъ вниманія на то, что длалось вокругъ него. Я замтилъ, что, когда двочка переставала смяться, на глазахъ у нея появлялись слезы: въ нихъ сказывалась и тревога, пережитая ею въ эту ночь, и радость при вид своего потшнаго любимца. A Китъ, между тмъ, нахохотавшись до слезъ, удалился въ уголокъ. Онъ взялъ съ собой огромный ломоть хлба съ мясомъ и кружку пива и съ жадностью принялся за ду.

— Ахъ, Боже мой! молвилъ старикъ, оборачиваясь въ мою сторону и какъ бы продолжая начатый разговоръ. — Вы сами не знаете, что говорите. Ужъ я ли не берегу ее!

— Не придавайте, пожалуйста, такого значенія моимъ словамъ, я сказалъ ихъ сгоряча, успокоивалъ я его.

— Нтъ, нтъ, вы ошибаетесь, задумчиво говорилъ старикъ. — Нелли, поди сюда, дитя мое.

Двочка тотчасъ же встала съ своего мста, подошла къ дду и обвила его шею руками.

— Скажи по правд, Нелли, люблю я тебя или нтъ?

Двочка отвчала удвоенными ласками и поникла головой на его грудь.

— О чмъ же ты плачешь, дорогая моя? Ддъ еще крпче прижалъ ее къ своему сердцу и взглянулъ на меня. — Ты знаешь, что я тебя люблю… тебя огорчилъ мой вопросъ. Ну, ладно, ладно. Скажи же, родная, что я горячо тебя люблю.