— Чортъ знаетъ, на что это похоже, господа, когда родные начинаютъ ссориться! воскликнулъ онъ. — Если крыло дружбы не должно терять ни одного пера, то о крыл родства и говорить нечего: оно должно не только оставаться въ цлости, но расти и развиваться.

— Удержи свой языкъ, посовтовалъ ему пріятель.

— Милостивый государь, не перебивайте оратора. Господа, въ чемъ заключается настоящее дло? Съ одной стороны мы видимъ престарлаго, почтеннаго дда, — я говорю это съ величайшимъ къ нему уваженіемъ, — съ другой молодого, расточительнаго внука. Старый, почтенный ддъ говорить расточительному внуку: «Я тебя воспиталъ, вывелъ въ люди; но ты сбился съ истиннаго пути, что, впрочемъ, часто бываетъ съ молодежью — и теперь ужъ не надйся на меня; я тебя знать не хочу». На это расточительный внукъ отвчаетъ: «Вы очень богаты, я это знаю; но вы не очень-то раскошеливались для меня, вы копите деньги для моей маленькой сестренки, которая живетъ у васъ въ кабал, не видя свта Божьяго. Отчего бы вамъ не подлиться какой нибудь бездлицей съ вашимъ старшимъ внукомъ?» Почтенный ддъ отвчаетъ, что онъ не только не намренъ открывать для него свой кошелекъ съ той милой готовностью, которую такъ пріятно видть въ джентльмен его лтъ, но что, при всякой встрч съ нимъ, онъ будетъ ему выговаривать, будетъ его бранить, на чемъ свтъ стоитъ. Спрашивается: не лучше ли было бы, если бы старикъ, вмсто того, чтобы тянуть эту канитель, отсчиталъ внуку малую толику денегъ и тмъ возстановилъ миръ и согласіе въ семь.

Окончивъ свою рчь, которую онъ сопровождалъ самыми разнообразными и граціозными жестами и кивками; мистеръ Сунвеллеръ поспшилъ сунутъ въ ротъ набалдашникъ трости, боясь сболтнуть лишнее и тмъ испортить весь эфектъ.

— За что ты меня преслдуешь? воскликнулъ старикъ, обращаясь къ внуку. — Къ чему ты приводишь сюда своихъ безпутныхъ товарищей? Сколько разъ я теб говорилъ, что у меня ничего нтъ, что я бденъ и терплю лишенія.

— A сколько разъ я уже вамъ говорилъ, что вы меня не надуете! возразилъ внукъ, обдавая его ледянымъ взглядомъ.

— Ты самъ себ выбралъ дорогу, ну и или по ней, а меня съ Нелли оставь въ поко.

— Нелли скоро будетъ взрослой двушкой; она всецло находится подъ вашимъ вліяніемъ и легко можетъ забыть брата, если онъ не будетъ напоминать ей о себ.

— Смотри, какъ бы ты не ошибся въ разсчетахъ! Какъ бы теб не пришлось бгать босикомъ по улицамъ, когда она будетъ разъзжать въ карет и обдавать тебя грязью.

У старика гнвно сверкнули глаза.

— То есть, когда она получитъ отъ васъ наслдство, хотите вы сказать? Слышите, господа, онъ еще прикидывается бднякомъ!

— A вдь какъ мы въ самомъ дл бдны и какую неприглядную жизнь мы ведемъ! произнесъ старикъ упавшимъ голосомъ, какъ бы размышляя вслухъ. — Я забочусь не о себ, а только объ этомъ невинномъ ребенк, который никому въ жизни не длалъ зла, а между тмъ ничто, ршительно ничто мн не удается. Ну, да дай Богъ терпнія, дождемся и мы краснаго солнышка!

Послднія слова онъ произнесъ такъ тихо, что пріятели не могли ихъ разслышать. Сунвеллеръ вообразилъ, что онъ своимъ краснорчіемъ поколебалъ старика, что тотъ бормочетъ какія-то непонятныя слова, переживая внутреннюю борьбу. Онъ толкнулъ товарища палкой въ бокъ, шепнулъ, что теперь дло въ шляп и что онъ надется получить свою долю за комиссію. Но, замтивъ вскор же свою ошибку, повсилъ носъ и нсколько разъ напоминалъ пріятелю, что пора уходить, какъ вдругъ дверь изъ слдующей комнаты отворилась, и вошла Нелли.

Вслдъ за ней въ лавку вошелъ пожилой человкъ, самой безобразной, отталкивающей наружности. Начать съ того, что ростомъ онъ былъ почти карликъ, между тмъ какъ его огромная голова и такое же огромное лицо были бы впору великану. Черные какъ угольки, хитрые, зловщіе глаза такъ и бгали во вс стороны; на прыщеватомъ болзненномъ лиц, вмсто усовъ и бороды, торчала щетина. Но больше всего его безобразила какая-то противная улыбка, плавно застывшая на губахъ и отнюдь не выражавшая собой веселаго расположенія духа ея обладателя. Вчно открытый ротъ съ торчавшими кое гд на деснахъ корешками зубовъ, придавалъ ему сходство съ запыхавшейся собакой. Костюмъ его состоялъ изъ громадной шляпы съ высокимъ донышкомъ, поношеннаго сюртука и толстыхъ башмаковъ; блый грязный галстухъ былъ скрученъ какъ веревка и почти не прикрывалъ его тонкой, жилистой шеи. Если мы прибавимъ, что его черные съ просдью, рдкіе волосы были коротко подстрижены на голов и вискахъ, а за ушами висли клочьями, что руки у него были грязныя, кожа на нихъ грубая, а ногти длинные, желтые, заостренные, на подобіе когтей, мы будемъ имть приблизительно врный портретъ субъекта, вошедшаго въ Лавку Древностей.

Я усплъ все это разсмотрть, во-первыхъ потому, что его характерныя черты бросались въ глаза, да и времени было достаточно: въ продолженіе нсколькихъ минутъ никто не проронилъ ни слова. Двочка робко подошла къ брату и взяла его за руку; карликъ — мы оставимъ за нимъ эту кличку — со своей стороны, окидывалъ присутствующихъ испытующимъ взглядомъ. Старику-дду, повидимому, не понравилось, его даже нсколько смутило неожиданное появленіе карлика.

— Гм! Вотъ этотъ долженъ быть вашъ внукъ, сосдъ! вымолвилъ наконецъ карликъ, приставляя руки къ глазамъ въ вид зонтика и внимательно всматриваясь въ молодого человка.

— Скоре не долженъ быть, а есть, къ моему несчастію, возразилъ старикъ.

— A это кто? — онъ указалъ на Дика Сунвеллера.

— Это одинъ изъ его пріятелей, который своимъ посщеніемъ доставляетъ мн такое же удовольствіе, какъ и онъ самъ.

— A этотъ? карликъ повернулся въ мою сторону и указалъ на меня пальцемъ.

— Этотъ господинъ былъ такъ добръ, привелъ Нелли домой, когда она заблудилась ночью, возвращаясь отъ васъ.

Карликъ готовъ былъ напуститься на двочку за ея неосмотрительность, но, увидвъ, что она разговариваетъ съ братомъ, оставилъ ее въ поко и сталъ прислушиваться.

— Ну что, Нелли, теб здсь постоянно наговариваютъ на меня, хотятъ, чтобы ты меня возненавидла? громко спрашивалъ молодой человкъ.

— Что ты, Господь съ тобой! разв это возможно.

— Небось скажешь, учатъ, чтобы ты меня любила? насмхался братецъ.

— Ни то, ни другое. Ддушка даже никогда не упоминаетъ о теб. Ну, право же!

— Я въ этомъ убжденъ, Нелли, вполн убжденъ. Я теб врю, сказалъ Фредъ, взглянувъ съ укоризной на дда.

— Но вдь я очень, очень тебя люблю, Фредъ!