— Ужъ у него-то я спрашивать не стану, сказалъ незнакомецъ, качая головой. — Я его знаю, я живу у него въ дом.

— Какъ! Вы живете у адвоката Брасса? изумился нотаріусъ, хорошо знавшій по дламъ эту почтенную личность.

— Какъ только я прочелъ объявленіе, о которомъ говоритъ этотъ мальчикъ, я тотчасъ же отправился къ нему и нанялъ у него квартиру. Мн было ршительно все равно, гд ни жить, а тамъ я надялся получить такія свднія, какихъ я не могъ бы добыть въ другомъ мст. — Да, я живу у Брасса, къ стыду моему, не правда ли?

— Нтъ, отчего же, это дло вкуса, и нотаріусъ пожалъ плечадіи. — Правда, онъ пользуется нсколько сомнительной репутаціей…

— Сомнительной? переспросилъ незнакомецъ. — Мн даже пріятно слышать, что есть хоть какое нибудь сомнніе на его счетъ. A я думалъ, что его репутація давнымъ-давно вполн установилась. Не позволите ли мн, сударь, сказать вамъ два слова наедин?

Они отправились въ кабинетъ и черезъ четверть часа вернулись въ контору. Во время этой непродолжительной бесды между ними установились самыя дружескія отношенія.

— Я не буду тебя задерживать, дружище, сказалъ незнакомецъ, кладя талеръ въ руку Кита. — Мы еще не разъ увидимся съ тобой; а пока, слышишь? ни слова никому о томъ, что я здсь говорилъ, кром твоихъ господъ, разумется.

— Мама рада была бы узнать, нершительно началъ Китъ.

— Что узнать?

— Хоть что нибудь о миссъ Нелли… что съ ней не случилось никакого несчастія…

— Въ самомъ дл? Такъ ты и ей можешь разсказать, если только ты увренъ, что она не проболтается. Если же кто изъ постороннихъ будетъ спрашивать, — ни гу-гу, понимаешь?

— Будьте покойны, сударь; никто ничего не узнаетъ. A затмъ, счастливо оставаться. Покорнйше благодаримъ за подарокъ.

По какой-то случайности, въ то время, какъ незнакомецъ, разговаривая съ Китомъ, вышелъ на улицу, Дикъ Сунвеллеръ оказался тутъ же, неподалеку, и увидлъ ихъ. И вотъ что вышло изъ этой неожиданной встрчи.

Чекстеръ, какъ человкъ, обладающій тонкимъ умомъ и развитымъ вкусомъ, принадлежалъ къ той самой лож «Славныхъ Аполлонистовъ», въ которой Дикъ считался пожизненнымъ гроссмейстеромъ. Пожизненнымъ же гроссмейстерамъ статутомъ вмнялось въ обязанность, при встрч съ кмъ либо изъ членовъ братства, обращаться къ нему съ рчью для поддержанія въ немъ бодрости духа. Увидвъ одного изъ членовъ братства, упорно глядвшаго на пони, Дикъ перешелъ черезъ улицу. Онъ попалъ въ эти мста по какому-то порученію своего патрона; благославивъ брата и поговоривъ о погод, онъ случайно вскинулъ глазами и… къ удивленію своему, увидлъ жильца Брасса, очень серьезно разговаривавшаго съ Китомъ.

— Вотъ-те на! Кто это такой? спросилъ Дикъ.

— A кто его знаетъ? Я его вижу въ первый разъ; пришелъ къ хозяину, въ контору.

— Ну, а фамилію его вы знаете?

Тотъ отвчалъ слогомъ, приличествующимъ «славному аполлонисту», что онъ «благословенъ навки», если знаетъ его фамилію.

— Одно только могу сказать, прибавилъ Чекстеръ, проводя пальцами по волосамъ:- изъ-за него я цльныхъ 20 минутъ стою здсь на тротуар. Я его ненавижу всей душой и, кажется, всю жизнь готовъ былъ бы подставлятъ ему ножку, если бы у меня было на это вревіи.

Пока они бесдовали, жилецъ Брасса — онъ, повидимому, не узналъ Дика Сунвеллера — опять вошелъ въ контору, а Китъ вернулся къ лошадк. Дикъ и къ нему обратился съ разспросами, и также безуспшно.

— Хорошій баринъ, а больше я ничего о немъ не знаю, отвчалъ Китъ.

Чекстера взорвалъ этотъ отвтъ и онъ не утерплъ, чтобы не сказать — такъ, между прочимъ, будто ни на кого лично не намекая, — что не мшало бы скрутить шею и свернуть носъ всмъ вообще снобамъ. Однако, собратъ его по лож не поддержалъ его мннія — онъ, очевидно, былъ занятъ: соображалъ что-то. Минуту спустя, Дикъ спросилъ Кита, въ какую сторону онъ детъ. Оказалось, что ихъ путь лежалъ въ одномъ направленіи, и Дикъ изъявилъ желаніе отправиться вмст съ Китомъ, въ его экипаж. Тотъ съ удовольствіемъ отклонилъ бы отъ себя эту честь, но Дикъ уже сидлъ рядомъ съ нимъ, и ему оставалось только одно — попробовать насильно избавиться отъ него. Съ этою цлью онъ такъ дернулъ и погналъ лошадку, что Чекстеръ не усплъ проститься какъ слдуетъ съ гроссмейстеромъ и, вдобавокъ, пони отдавилъ ему мозоли. Понукаемая Дикомъ — тотъ въ продолженіе всего пути не переставалъ и свистть, и гикать, и кричать, — застоявшаяся лошадка помчалась во весь опоръ, еще чаще, чмъ обыкновенно, назжая то на фонарный столбъ, то на повозку. Не разъ она выказывала желаніе забраться на тротуаръ и почесать бока о кирпичныя стны. Слдовательно, разговаривать не было никакой возможности. Но вотъ она влетла во дворъ, гд Китъ ее всегда кормилъ, и помчалась прямо въ конюшню — кабріолетъ такъ и застрялъ въ дверяхъ; когда его оттуда вытащили и привели все въ порядокъ, Дикъ пригласилъ Кита распить съ нимъ бутылку пива посл такихъ трудовъ. Тотъ сначала отговаривался, но потомъ согласился и они отправились въ пивную.

— Выпьемъ за здоровье нашего пріятеля, какъ бишь его? молвилъ Дикъ, поднимая стаканъ со свжимъ пнистымъ пивомъ, — да тотъ, что еще съ тобой разговаривалъ сегодня. Я его знаю, онъ хорошій человкъ… только большой оригиналъ… вдь, какъ нарочно, забылъ его имя.

Китъ выпилъ.

— Онъ живетъ въ моемъ дом, т. е., собстаенно говоря, этотъ домъ принадлежитъ фирм, въ которой я состою главнымъ компаніономъ. У него трудно что нибудь вывдать, но мы все-таки его любимъ. Мы его любимъ, повторилъ Дикъ.

— Мн, сударь, пора уходить, сказалъ Китъ, вставая.

— Ну, чего ты спшишь, Христофоръ? выпьемъ-ка лучше за здоровье твоей матери, уговаривалъ его Дикъ.

— Очень вамъ благодаренъ, сударь.

— Твоя мать чудо какая женщина, Христофоръ! «Кто первый спшилъ меня поднять, когда я падалъ, и цловалъ меня въ больное мсто, когда я плакалъ?»

— Конечно, моя мать…

— Она была прелестная женщина… Я знаю, этотъ господинъ очень щедрый. Мы заставимъ его раскошелиться для твоей матери. Онъ съ ней знакомъ, Христофоръ?