Китъ отрицательно покачалъ головой, лукаво взглянувъ на своего собесдника, поблагодарилъ его за угощеніе и улепетнулъ прежде, чмъ тотъ усплъ вымолвить слово.

— Гм! Странное дло! Все, что иметъ соприкосновеніе съ домомъ Брасса, окружено какой-то таинственностью. Попробую-ка и я быть осторожне. До сихъ поръ всякій могъ вывдатъ у меня все, что хотлъ. Теперь баста. Никому ни гугу о своихъ длахъ. Странно, очень странно, разсуждалъ про себя Дикъ.

Углубившись въ свои размышленія, — скорчивъ при этомъ необычайно умную физіономію, — онъ просиллъ еще нкоторое время за бутылкой пива, потомъ подозвалъ къ себ мальчишку-полового, все время наблюдавшаго за нимъ у двери, и, выливъ остатокъ пива, въ вид жертвоприношенія, на песокъ, веллъ ему снести пустую бутылку и стаканы въ контору и кланяться отъ него хозяину. Вмсто того, чтобы дать мальчику на водку, онъ далъ ему совтъ: вести скромную жизнь и воздерживаться отъ всякихъ возбудительныхъ напитковъ. Свой совтъ, — какъ онъ самъ очень умно замтилъ, — онъ считалъ гораздо цнне какого нибудь полпенса. A затмъ пожизненный гроссмейстеръ «Славныхъ Аполлонистовъ» заложилъ руки въ карманы и удалился изъ пивной, все еще раздумывая о чемъ-то.

Не смотря на то, что Киту пришлось до вечера прождать м-ра Абеля въ город, онъ не зашелъ къ матери. Онъ не хотлъ предвосхитить т радости, не хотлъ, такъ сказать, дробить т удовольствія, которыя предстояли всей семь на слдующій день. A день приближался знаменательный. Наступалъ срокъ его трехмсячной служб у новаго хозяина: завтра онъ получитъ четвертное жалованье, т. е. четвертую частъ шести фунтовъ стерлинговъ, назначенныхъ ему въ годъ — шутка ли, сколько денегъ, цлыхъ 30 шиллинговъ! — и завтра же хозяинъ отпускаетъ его на весь вечеръ домой. Боже мой! сколько удовольствія имъ предстоитъ въ этотъ вечеръ: они побываютъ въ театр и зайдутъ въ ресторанъ, чтобы показать Яш, какъ дятъ устрицъ.

И вдь надо же, чтобы выбрался такой счастливый денекъ! Все благопріятствовало празднику. Хозяинъ и хозяйка заране предупредили Кита, что не станутъ высчитывать изъ его жалованья т деньги, которыя онъ получилъ на обмундировку, а вручатъ ему все сполна; а тутъ еще, какъ нарочно, Богъ послалъ этого милаго барина, который подарилъ ему 5 шилл. — такое счастье другому и во сн не приснится! Въ довершеніе же всего, и Барбара завтра получитъ свое четвертное жалованье и отпускъ на весь вечеръ, и они вмст съ ея матерью отправятся къ его матери, и такимъ образомъ между обими семьями завяжется знакомство.

Китъ спозаранку поднялся съ постели, чтобы посмотрть на небо, нтъ ли тучекъ; Барбара тоже не утерпла бы ранехонько выглянуть въ окошечко, если бы ей не пришлось чутъ не всю ночь напролетъ провозиться съ разглаживаніемъ и прилаживаніемъ разныхъ кусочковъ, оборочекъ и обшивочекъ, изъ которыхъ должно было выйти великолпное платье для предстоявшаго праздника. Какъ бы то ни было, оба они встали раньше, чмъ обыкновенно, ничего не ли за завтракомъ и обдомъ и вообще были очень возбуждены. Явилась мать Барбары, объявляя, что погода восхитительная, что не мшало ей запастись огромнымъ зонтикомъ — безъ него и праэдникъ не въ праздникъ для такихъ особъ, и наконецъ настала торжественная минута, послышался звонокъ сверху, господа зовутъ получать жалованье.

И какъ все это вышло хорошо! Съ какимъ добродушіемъ старичокъ-баринъ обратился къ Киту:

«Христофоръ, вотъ твое жалованье: ты вполн его заслужилъ», а старушка-барыня — къ Барбар: «А вотъ и твое, Барбара; я очень довольна тобой!»

Посл этого Китъ расписался въ полученіи на своемъ листк, а Барбара — на своемъ, и рука у нея при этомъ порядкомъ дрожала. Потомъ старушка угостила мать Барбары виномъ. Ta, поднявъ стаканъ, сказала:

— За ваше здоровье, сударыня, и за ваше, сударь такихъ добрыхъ господъ дай Богъ всякому; и за твое здоровье, милая дочка, и за ваше, г-нъ Христофоръ.

И долго-долго тянула она вино, какъ будто въ рукахъ у нея былъ не стаканъ, а большой кубокъ. И такая она была нарядная, въ перчаткахъ, — точно барыня. Вдоволь они посмялись потомъ, вспоминая обо всемъ во время путешествія на имперіал, и не разъ отъ души пожалли тхъ, для кого этотъ день не былъ праздникомъ, какъ для нихъ.

A мать Кита! Глядя на нее, каждый сказалъ бы, что это барыня, жившая весь вкъ въ довольств. Все у нея было въ порядк, все блестло, чайный приборъ могъ бы служить украшеніемъ любой посудной лавки, а какъ мило дти были причесаны и одты! Можно было подумать, что костюмы на нихъ съ иголочки, тогда какъ въ сущности платьица были совсмъ старенькія. Вотъ они услись за столъ. Не прошло и пяти минутъ со времени знакомства между обими дамами, какъ уже хозяйка любезно объявила своей гость, что она ее представляла себ именно такой, какъ она на самомъ дл. Гостья отплатила ей такимъ же точно комплиментомъ, и заодно уже поздравила ее съ такимъ славнымъ сыномъ, какъ Китъ, а хозяйка, въ свою очередь, поздравила гостью съ такою славной дочерью, какъ Барбара; и пошло, и пошло. Барбара же была въ восторг отъ дтей, и надо было видть, какъ маленькій Яша жеманился, чувствуя, что имъ любуются, и какъ скоро между ними завязалась дружба.

— И вдь об-то мы вдовы! Намъ словно суждено было сдлаться друзьями, молвила мать Барбары, приходя въ умиленіе.

— И говорить нечего, что было суждено, вторила хозяйка. — Какъ жаль, что мы раньше не познакомились съ вами!

— A мн еще вдвое пріятне, что все это устроилось черезъ нашихъ дтей; вы какъ находите?

Мать Кита, разумется, согласилась съ гостъей, и разговоръ незамтно принялъ еще боле интимный характеръ: безутшныя вдовы стали вспоминать о виновникахъ какъ ихъ прежняго семейнаго счастья, такъ и ихъ теперешней горькой доли, — о своихъ умершихъ мужьяхъ — и эта тема оказалась неистощимой, сравнивали дорогихъ покойниковъ, ихъ жизнь, обстоятельства, сопровождавшія смерть обоихъ, ихъ похороны и т. д., и находили во всемъ необыкновенное, удивительное сходство. Начать съ того, что оба были красивые, видные изъ себя мужчины, затмъ одинъ былъ старше другого ровнехонько на 4 года и 10 мсяцевъ и, наконецъ, одинъ умеръ въ среду, а другой въ четвергъ, и т. д. Однако, эти грустныя воспоминанія грозили омрачить праздникъ. Поэтому Китъ поспшилъ перемнить разговоръ, и общее веселье скоро возстановилось. Онъ разсказывалъ имъ о своемъ прежнемъ хозяин, восторгался красотою Нелли, о которой уже тысячу разъ говорилъ Барбар, но его восхваленія не произвели ожидаемаго эфекта. Даже мать его, взглянувъ, будто украдкой, на Барбару, заявила, что, точно, Нелли очень хорошенькая дввочка, но она еще ребенокъ и что есть много такихъ же прелестныхъ двушекъ, какъ она. На это Барбара кротко замтила, что она вполн съ ней согласна и уврена, что Китъ слишкомъ увлекается и преувеличиваетъ красоту Нелли. Китъ недоумвалъ, откуда явилось такое недовріе къ его словамъ. тутъ мать Барбары вставила свое слово; дити, молъ, въ 14, 15 лтъ страсть какъ мняются; изъ прелестныхъ дтей выходятъ совсмъ некрасивые взрослые люди, чему она привела бездну самыхъ вскихъ доказательствъ. Да вотъ и у нихъ былъ одинъ знакомый, прекрасный молодой человкъ съ большими способностями и хорошей карьерой впереди. Онъ ухаживалъ за Барбарой, а та о немъ и слышать не хотла, и хотя все устроилось къ лучшему, но, право, даже жалко вспомнить объ этой неудач. Китъ, по простот душевной, тоже согласился, что жаль, и, къ удивленію своему, замтилъ, что посл его словъ Барбара смолкла — словно воды въ ротъ набрала — а мать его съ упрекомъ посмотрла на него: дескать, онъ не долженъ былъ этого говорить.

Однако, пора было подумать и о театр. Сами знаете, сколько времени требуется на сборы. Дамы надли шляпы и шали, наложили въ одинъ платокъ апельсиновъ, въ другой — яблокъ — съ ними вдь не легко справиться: то-и-дло изъ одного узелка выскочитъ апельсинъ, изъ другого яблоко; наконецъ все сладилось, все было готово и компанія двинулась въ путь.

Впереди шелъ Китъ; съ одной стороны онъ велъ за руку маленькаго Яшу, другую руку предложилъ Барбар. Об маменьки шли сзади — мать Кита съ малюткой на рукахъ — и восхищались этой семейной картиной, приводя въ смущеніе молодую двушку.