— Василь Владимирович, я вспоминаю ваш творческий вечер в клубе Союза писателей. Рядом со мной сидел большой почитатель вашего таланта, молодой инженер-конструктор Минского тракторного завода. Ему очень нравится то, что вы пишете. Однако он считает, что вы иногда излишне драматизируете события. Что бы вы ответили ему?

— Что касается Отечественной войны, на мой взгляд, не может быть «излишней» драматизации. Никакая фантазия, никакое воображение не могут нарисовать того, что происходило иной раз на фронте.

Мы воевали за честь Родины, за свою свободу, независимость, жизнь. Нас заставили воевать. Мы вынуждены были отдать 20 миллионов жизней за свою свободу. В моей родной Белоруссии погиб каждый четвертый человек — четверть всей нации! Это не просто арифметика. Это трагедия народа. Нужны шекспировские краски и страсти, шекспировский талант и драматизм, чтобы хоть приблизительно воспроизвести для ныне живущих то, что происходило в 1941–1945 годах.

Жестокая память обязывает нас, бывших солдат, быть правдивыми и честными до конца. Она обязывает нас рассказывать сегодняшнему поколению суровую правду о священной войне. Это наш гражданский и писательский долг перед мертвыми и живыми.

Зачем рассказывать?.. Чтобы воспитать стойких и мужественных защитников Отечества, которые не дрогнут перед любым противником, перед любыми опасностями, которые скорее умрут, чем отступят. Таким я вижу сегодняшнее молодое поколение.

— Я вспоминаю одну рецензию, в которой автор искренне спрашивал: почему в произведениях Быкова есть трусы и предатели? Стоит ли привлекать читательское внимание и к редким выродкам?

— О героях и героизме писали и всегда будут писать. И я тоже. Это естественно. Героическая тема — тема благородная и неисчерпаемая. Мы с вами хорошо понимаем, почему не дрогнули молодогвардейцы, Зоя Космодемьянская и Юрий Смирнов, почему бросил на врага свой горящий самолет Николай Гастелло, а Александр Матросов закрыл грудью амбразуру. Их подвиг велик и прекрасен. Его повторили тысячи, если потребуется, повторят миллионы. Этому способствовали и способствуют литература и искусство.

Но в жизни были и предатели. Скажут, а зачем понимать подонка? Кому это нужно? Нет, нужно! Сто, тысяча человек, не раздумывая, не колеблясь, пошли на смерть за Родину, а тысяча первый струсил, а затем предал. Почему? Что его заставило это сделать? Можно, конечно, ответить и очень просто, как мы иногда отвечаем: страх за свою жизнь, злоба, низость и т. д. Литература — человековедение, она должна нам расшифровать психологически и нравственно все мотивы его действий, поставить его к позорному столбу перед всем народом. У нас не должно быть трусов и предателей. Они, так сказать, противопоказаны самой сути нашего общественного строя. Вот почему на страницах моих повестей и расстреливаются люди вроде Авсеева, Блищинского, Рыбака и Лешки.

— И еще один вопрос. С какими проблемами, с какими героями встретится читатель в ваших новых произведениях, которых, надеюсь, не долго ждать?

— Война, человек на войне, героизм и самопожертвование, верность долгу, воинской присяге… Начата новая фронтовая повесть. Видимо, я бы уже закончил ее, если бы не изменил однажды избранному жанру — прозе. Режиссер и актер Олег Ефремов уговорил меня попробовать свои силы в жанре театральной драматургии. Сегодня мне еще трудно сказать, что получится из этого опыта. Понятно, я хочу, чтобы получилось. Готов первый вариант пьесы на военном материале. Театр очень заинтересовал меня и своим огромным арсеналом изобразительных средств, стремлением к наглядной правде мыслей и чувств. Возможно, что мой первый драматургический опыт не станет последним… Потом закончу повесть и для «Известий» напишу небольшой лирический рассказ, тему которого я определил для себя как своеобразное эхо войны. Ну а дальше… Поживем — увидим.

Доўгі час у раннім дзяцінстве я быў зачараваны ягонай «Дрыгвой», пасля прыйшло захапленне «Новай зямлёй» і «Сымонам-музыкам»; здаваліся амаль цудам створаныя ім гэткія жывыя і яркія малюнкі жыцця, думалася: на гэта здольны толькі чалавек незвычайны, волат думкі і чараўнік слова. Калі ж праз колькі гадоў прыйшло разуменне законаў літаратурнай творчасці, грамадскіх абставін і эстэтычных вытокаў таленту, тады шчасліва і радасна адкрылася, што між усяго і, можа, найперш за ўсё, у ім жыў таленавіты вясковы настаўнік, адзін з тых бескарыслівых падзвіжнікаў у нашым народзе, якія на зары яго нацыянальнага абуджэння спасціглі сэнс сусветнай культуры і да вострага болю ў сэрцы адчулі свой гістарычны абавязак перад беднай, пагарджанай, цёмнай старонкай.

I толькі цяпер, з нашага сёння, з усёй выразнасцю бачыцца, што ён быў не тое і не другое паасобку, а быў разам і чараўніком слова, і вясковым настаўнікам — народным інтэлігентам, які праз усё жыццё горда пранёс свой шматпакутны абавязак перад народам, і што ўсё гэта ў адзіным сваім спалучэнні выкрышталізавалася ў ім у нацыянальнага генія, аднаго з першых, чыё імя цяпер ужо назаўжды ўвойдзе ў гісторыю культуры народа і будзе жыць у ім, пакуль будзе існаваць адораны ягоным словам народ.

Слаўны, нялёгкі і велічны лёс яго будзе навек асвятляць нашу сціплую працу ўсё на той жа аранай і пеставанай ім і такімі, як ён, беларускай ніве.

Известно, что жизнь состоит не только из праздников, которых, как ни много в календаре, все же гораздо меньше, чем будней, наполненных трудом и заботами, перемежающихся чередой неудач, порой нежданно-негаданно обрушивающихся на наши головы, как снег с чистого неба. Особенно огорчительны, если не больше, первые неудачи, последовавшие за первым же кажущимся или вполне правомерным успехом, они ранят больно и надолго; случается, что даже самые многоопытные и мужественные из людей готовы спасовать, растеряться, надолго впасть в уныние. А что уж говорить об авторе двух-трех жиденьких книжонок, только обретшем свое литературное имя и представшем перед всесоюзным читателем…