–  И чего я расквасился? На себя не похож - Хагрид погладил Клыка по холке, потрепал за ухо.
– Сам не свой последнее время… беспокоюсь о Клювике, да и уроки мои никому не нравятся…

–  Нам очень нравятся!
– соврала Гермиона.

–  Отличные уроки, - поддакнул Рон.
– Как, кстати, поживают флоббер-черви?

–  Все передохли, - сник Хагрид.
– Салата объелись.

–  Бедные… - У Рона от сдерживаемого смеха затряслись губы.

–  Да еще эти дементоры… мороз по коже.
– Хагрида передернуло.
– Как иду в «Три метлы» промочить горло, каждый раз их вижу. Как в Азкабан вернулся.

Хагрид умолк и отхлебнул чаю. Гарри, Рон и Гермиона затаили дыхание: Хагрид впервые упомянул о заключении в волшебной тюрьме.

–  А в Азкабане страшно?
– осторожно спросила Гермиона.

–  Еще как!
– Хагрид глядел в одну точку.
– Другого такого места во всем свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… все вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта…

На глазах у него опять выступили слезы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты.

–  Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живешь. Я все мечтал, помереть бы, пока сплю… А потом меня выпустили. И я будто снова родился, все вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры-то меня отпускать не хотели.

–  Ты же был не виноват!
– с удивлением воскликнула Гермиона.

Хагрид горько усмехнулся.

–  Им-то что? Им нужно пару сотен заключенных, а кто виноват, кто нет, их это не трогает.
– Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: - Хотел я было отпустить Клювика… пусть бы себе улетел… да как ему втолкуешь, что надо улепетывать? Да и закон страшно нарушить… как бы опять… - Хагрид поглядел на Гарри, Рона и Гермиону полными слез глазами.
– Не хочу обратно в Азкабан.

Хотя вечер у Хагрида был не очень веселый, все же он оказал на Гарри то действие, на которое Рон с Гермионой рассчитывали. Гарри теперь лишь изредка вспоминал Блэка и ревностно взялся готовить оправдательную речь для суда над гиппогрифом.

На другое утро друзья отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день они сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. Книги были полны отчетов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил:

–  Вот тут есть кое-что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай… правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, вот, поглядите…

–  А вот это, пожалуй, подойдет: в тысяча двести девяносто шестом на кого-то напала мантикора, ее оправдали и отпустили на волю… ой, нет, не годится: ее все боялись и потому отпустили…

Замок тем временем прихорашивался к Рождеству, несмотря на то что любоваться волшебными украшениями было почти некому. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. По замку поплыли ароматы праздничных яств, и в сочельник даже Короста высунула нос из кармана Рона: так вкусно пахло.

Рождественским утром Рон кинул в Гарри подушкой, и Гарри проснулся.

–  С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки.

Гарри сощурился и потянулся за очками, на полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Рон уже разглядывал свои подарки.

–  Еще один свитер от мамы… как всегда, темно-бордовый… Тебе она тоже наверняка прислала…

Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко-красный с гриффиндорским львом на груди, а еще напекла пирожков с изюмом и миндалем, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами. Отодвинув все это, он увидел на полу длинную плоскую коробку.

–  Что это?
– бросил Рон любопытный взгляд.

–  Не знаю…

Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам - это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати.

–  Вот это да!
– Он даже охрип от восхищения.

И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил ее, и она повисла в воздухе - садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые березовые прутья были как на подбор.

–  Кто это тебе прислал?

–  Погляди, может, в коробке есть записка? Рон разорвал упаковку.

–  Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?..

–  Готов поспорить, что не Дурсли.
– Гарри налюбоваться не мог на подарок

–  Знаю, наверное, Дамблдор.
– Рон разглядывал метлу со всех сторон.
– Помнишь, он прислал тебе мантию-невидимку и не подписался?

–  Мантия-невидимка была папина, - возразил Гарри.
– Он мне ее просто передал. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго.