–  Если она вас поймает, нам всем крышка, - сказал он им без обиняков, и, не желая ставить его под удар, они перестали ходить к нему по вечерам в гости.

Гарри видел, что Амбридж постепенно лишает его всего, ради чего стоило жить в Хогвартсе: общения с Хагридом, писем Сириуса, «Молнии» и квиддича. Отыграться он мог только одним способом - удвоенным усердием на занятиях ОД.

Он с радостью замечал, что известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам отряда, даже Захарии Смиту. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что палачи его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Он ни разу не упомянул о своей встрече с Гарри, Роном и Гермионой в изоляторе больницы святого Мунго, и они, следуя его примеру, тоже помалкивали. Ни словом не обмолвился он и о побеге Беллатрисы Лестрейндж с сообщниками.

Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которыми знакомил их Гарри, - закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. Успехи он делал стремительные. Когда Гарри преподал им Щитовые чары - способ отражать несильные заклятия так, чтобы они отскакивали в самого нападающего, - быстрее Невилла ими овладела только Гермиона.

Гарри много бы отдал за то, чтобы так же преуспеть в окклюменции, как Невилл на занятиях ОД. Уроки у Снегга, начавшиеся столь неудачно, в лучшую сторону не изменились. Наоборот, он чувствовал, что с каждым уроком слабеет.

До того, как он начал учиться окклюменции, шрам дергало изредка, обычно по ночам или когда до него доходили вспышками настроения и мысли Волан-де-Морта. Теперь эти подергивания сделались почти постоянными, и часто им овладевали приступы раздражения или веселья, никак не связанные с тем, что происходило с ним на самом деле; всякий раз при этом шрам обжигало болью. У него было отвратительное чувство, что он превращается в антенну, настроенную на тончайшие смены настроения Волан-де-Морта, и он не сомневался, что чувствительность эта начала расти с первого же урока окклюменции у Снегга. Мало того - теперь ему каждую ночь снилось, как он идет по коридору ко входу в Отдел тайн, и сон завершался тем, что он мучительно хочет проникнуть за эту голую черную дверь.

–  Может быть, это вроде болезни, - сказала Гермиона, озабоченно глядя на него, когда он поделился своими страхами с ней и Роном.
– Как лихорадка. Сначала должно стать хуже, чтобы потом отпустило.

–  От уроков со Снеггом становится только хуже, - твердо сказал Гарри.
– Мне надоело, что шрам болит, осточертело ходить каждую ночь по этому коридору.
– Он сердито потер лоб.
– Хоть бы дверь эта открылась. Надоело торчать перед ней и глазеть.

–  Не выдумывай. Дамблдор хочет, чтобы тебе перестала сниться эта дверь, иначе не велел бы Снеггу учить тебя окклюменции. Просто надо больше стараться.

–  Я стараюсь!
– обозлился Гарри.
– Попробовала бы сама разок… Снегг лезет тебе в мозги - то еще удовольствие!

–  А что, если… - медленно проговорил Рон.

–  Что - «если»?
– вскинулась Гермиона.

–  Если не Гарри виноват, что не может закрыться, - мрачно пояснил Рон.

–  Что ты хочешь сказать?
– спросила Гермиона.

–  Ну, может, Снегг вовсе не хочет помочь Гарри… Гарри и Гермиона уставились на него. Рон мрачно и со значением посмотрел на Гарри, потом на нее.

–  Может, - он понизил голос, - Снегг на самом деле хочет еще больше раскрыть сознание Гарри - облегчить Сами-Знаете…

–  Замолчи, Рон, - сказала Гермиона.
– Сколько раз ты подозревал Снегга, и хоть раз оказался прав? Дамблдор ему доверяет, он работает для Ордена, этого достаточно.

–  Он был Пожирателем смерти, - уперся Рон.
– Где доказательства, что он в самом деле перешел на нашу сторону?

–  Дамблдор ему доверяет, - повторила Гермиона.
– И если мы не можем верить Дамблдору, тогда мы никому не можем верить.

За всеми этими тревогами и делами - домашними заданиями, которых наваливали столько, что пятикурсники засиживались за полночь, тайными собраниями ОД и регулярными уроками у Снегга - январь пролетел незаметно. Гарри оглянуться не успел, как наступил февраль с сырыми оттепелями и перспективой второй за год вылазки в Хогсмид. С тех пор как Гарри условился с Чжоу о встрече в деревне, им редко удавалось поговорить. И вот предстояло провести весь Валентинов день в ее обществе.

Утром четырнадцатого февраля Гарри оделся с особой тщательностью. Они с Роном пришли на завтрак как раз к прилету почтовых сов. Букли среди них не было - да он ее и не ждал, - зато Гермиона выдергивала какое-то письмо из клюва незнакомой бурой совы.

–  Очень вовремя. Если бы сегодня не пришло… - Она нетерпеливо разорвала конверт и вынула клочок пергамента. Глаза ее бегали взад и вперед по листку, и на лице постепенно проступало хмурое удовлетворение. Она подняла глаза на Гарри.
– Слушай, это очень важно. Можешь со мной встретиться в «Трех метлах» около полудня?