– Запрета импорта или увеличения пошлин. А еще лучше и того, и другого.

– Хорошо, помозгую. Ты почему ничего не ешь?

– Завтракал.

– Минеральные удобрения, говоришь… Помнишь месяца полтора назад пошел отстрел мужиков, связанных с этим бизнесом. Его рук дело?

– Скорее всего. Он на весь прошлый месяц в Африку уезжал, две львиные шкуры приволок.

– Молодец, в львов почему не пострелять? И шкуры привезешь, и алиби добудешь. Хваткий грузин, но все равно бандитов не люблю. Это они от тупости. Головой не могут и палят. Поверь, Кирюш, моему слову – век туземцев в России кончается. Приходят умные русские ребята. Воруют, но с головой. У тебя все?

– Пока все.

– Ну, тогда езжай. Я посплю немного. От этих подковерных поездок устаешь больше, чем от работы.

Братья обнялись, и Кирилл Антонович дал брату возможность отойти ко сну. Полицейский, охранявший парадное, проводил его до машины. Стоянка тоже охранялась, но охранник знал брата сенатора в лицо и тут же поднял шлагбаум. Кирилл Антонович выехал на Рублевское шоссе, позвонил из машины Духарикову и назначил издателю встречу. Пусть его пара рублей за книжку с наваром высокого чиновника и собственного брата в сравнение не шли, но, как говорится, с миру по нитке… Кирилл Антонович работы не боялся. И хоть его брат не президент, а всего сенатор – доступ и к его телу свою таксу имел.

Гиви Бандария выслушал отчет своего заместителя Нодара и его ребят с окаменевшим лицом. Глава службы безопасности бизнесмена Злобия умел не выдавать своих чувств, будь то ярость или удовлетворение, и в присутствии подчиненных никогда не улыбался. Может быть, именно этим он внушал им ужас и уважение. Исполнитель, совершив ту или иную работу, никогда не знал, чем закончится его доклад – премией, мордобоем или смертью. Сотрудники Гиви передавали друг другу, как легенду, случай с одним нерадивым работником. Тот, вместо того чтобы проследить за клиентом, выпил лишнего и соблазнился предложением продажной девушки. Гиви выслушал его вранье, ни слова не говоря, достал пистолет и отстрелил работнику ухо.

Но Нодару подобное не грозило – его молодчики сработали чисто и наказания не боялись. Мало того, что в квартире профессора Бородина они умудрились установить три микрофона, так в тот же день сумели и записать интересующий босса разговор. И это еще не все – им удалось проследить за сыном профессора, который оказался ни больше ни меньше, как владельцем банка «Пробуждение».

Отпустив сотрудников, Гиви внимательно прослушал запись и составил полный отчет о проделанной работе. Гурам Давидович предпочитал лично выслушать начальника своей службы безопасности, но требовал и аналитической справки по интересующему вопросу. Такие бумаги он долго не хранил. Перечитывал по нескольку раз, а потом сжигал в камине. Но запоминал навсегда.

Закончив со справкой, Гиви позвонил хозяину и доложил о готовности к встрече.

– Дорогой, у меня сейчас люди, освобожусь, сам к тебе зайду, – ответил бизнесмен и отключил трубку.

Гиви понял – сегодня раньше ночи домой не попадет. Хозяин редко уточнял время своего появления. Во-первых, считал это ниже своего достоинства, во-вторых, не всегда сам знал, когда освободится. Гурам Давидович не вел четкого графика работы. В иные дни к нему люди тянулись нескончаемым потоком. С одними вел переговоры, другие уже ждали в приемной. Случалось и иначе – бизнесмен целый день слонялся по дому, бесновался с сыном или валялся у телевизора. Сегодня он вел прием. И когда он закончится, не ведал никто.

Гиви позвонил жене и предупредил о задержке. Красивый рослый кавказец нравился женщинам. Но на удивление знавших его земляков, жене не изменял. Свою Нино Гиви любил нежно и бережно. Их отношения длились уже двенадцать лет, но со стороны они выглядели молодоженами. При этом счастливым Гиви себя не считал. Нино не могла иметь детей, а он мечтал о сыне. Молодая супруга страдала бы больше, хоть чем-то выдай муж свою горечь. Но Гиви умел скрывать чувства не только от подчиненных, но и от любимой женщины. Насколько он мог быть жестоким с другими, настолько тактичным и ласковым с ней.

Голос жены еще звучал в его сердце, когда в коридоре раздался жуткий треск и грохот. Гиви поморщился. Сын хозяина, шестилетний Реваз носился по коридорам дворца на своем квадроцикле. Делать замечаний ребенку в доме никто не имел права. Наказывать сына разрешалось лишь самому Гураму Давидовичу, но бизнесмен обожал мальчишку и позволял ему почти все. Однако на этот раз голос родителя звучал строго, и грохот смолк. Гиви понял: хозяин идет по коридору. Это вовсе не означало, что он проследует в офис службы безопасности. Но Гиви на всякий случай вышел в коридор и оказался приятно удивлен – Гурам Давидович, судя по одежде, официальный прием закончил и направлялся именно к нему. Расстегнутая бархатная куртка открывала поросший рыжеватой шерстью живот хозяина, а легкие шелковые брюки спускались чуть ниже колен. Без парадного костюма владелец огромного состояния скорее напоминал духанщика с базаров Зугдиди, нежели всесильного магната. Скорее всего, Гурам Давидович и начинал карьеру, принимая у крестьян лавровый лист или торгуя подержанными велосипедами. Но сейчас он шел навстречу своему главному телохранителю, ощущая всю значительность собственной персоны.

– Чем порадуешь, дорогой?

– Я нашел ученого, батоно.

Бизнесмен проследовал в кабинет и уселся в кресло:

– Нашел, это хорошо. Но тот ли это ученый?

– Обижаешь, батоно. – Гиви подал хозяину наушники и «мышкой» запустил запись: – Сам послушай.

В наушниках зазвучал мужской голос:

«Арс, я совсем не хочу дарить свое открытие янки. Активизация гена необходима нашей стране. Мы же с тобой не раз обсуждали».

– Что это, дорогой? – Спросил Гурам, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.