Под знаком этого противоречия и прошла вся дальнейшая жизнь Вениамина Липшица. Особенно семейная жизнь. До переезда в Израиль он был трижды женат. Не очень опытные дамы восхищались могучей статью Вени, брали его, покорного, за руку и вели в загс. Но очень скоро выяснялось, что внутри огромного тела сидит маленький и очень слабый человечек. Вынести такое разочарование женщины не могли и бежали от бедного Липшица сломя голову.

Если честно, он бы мог поправить положение, если бы хоть раз сделал попытку вернуть кого-либо из жен, но Веня и в суд-то за разводом шел с большим трудом, нехотя и зевая от скуки.

Однако последнее поражение на семейном фронте подействовало на Липшица странным образом: он решил переместить себя в пространстве, то есть воспользоваться национальностью своей мамы.

Липшиц бросил скромную должность на картонажной фабрике, продал однокомнатную квартиру в городе Серпухове, оформил документы на выезд и летом 2002-го оказался в Израиле.

Знакомые отговаривали Вениамина, пугали его волной арабского терроризма, но Липшиц всем отвечал привычной шуткой:

– Я мужичонка маленький, в меня не попадут.

Знакомые посмеивались, глядя на огромного, под два метра, Липшица и в глубине души не считали, что еврейское государство в чем-то выиграет, взяв на прокорм такого верзилу.

Надо сказать, что после последнего развода Липшиц твердо решил в брак больше не вступать. Его мнение о слабой половине рода человеческого с каждой очередной неудачей все ухудшалось и ухудшалось.

Вениамину не было еще и сорока лет. Женщины в Израиле интересовались им не меньше, чем в России. Веня, как и раньше, не сопротивлялся, когда его брали за руку, и вели в укромный уголок, но в остальном проявлял упрямство, так как иллюзиями насчет счастливой семейной жизни уже не страдал.

Необходимо отметить, что при всей своей заурядности Веня был удивительно пунктуален, подробен и даже въедлив. Еще в России он слышал разные байки о недобросовестности хозяев на рынке жилья в Израиле, а потому, когда нашел подходящую квартиру на съем, долго и внимательно проверял качество сантехнического, электрического и газового оборудования, окон и дверей в квартире. После проверки остался всем доволен и только тогда подписал договор на аренду маленькой клетушки в Бат-Яме с исправным душем, но без кондиционера.

И вот теперь Липшиц охлаждал свое горячее тело и с грустью думал о неизбежном возвращении к влажным простыням и отвратительной подушке, хранящей застарелый запах пота.

Он долго обтирал свое большое тело маленьким полотенцем, но наконец вздохнул тяжко и взялся за ручку двери душевой. Что-то звякнуло в замке, и дверь не открылась. Вениамин нажал еще раз, но безуспешно. Судя по всему, механизм запора сломался, и язычок замка превратился в засов, отодвинуть который Липшиц никак не мог.

Так он оказался в заключении. Но понял он это не сразу и легкомысленно отнесся к бытовой, как ему показалось, неурядице.

Он стал копаться с предательским замком. Даже попробовал справиться с запором с помощью зубной щетки – других инструментов в душевой не оказалось. Вышибить створку он не мог, так как дверь открывалась во внутрь квартиры… И вдруг Веня понял, что попал он в положение незавидное и ему не выбраться из душа среди ночи ни при каких обстоятельствах. И событие это может сказаться на всей его судьбе в новой стране.

В Израиле никто не стал бы искать Липшица, и он никого не знал даже в том доме, где поселился.

Вениамин не страдал в мыле на лестничной площадке, как инженер Щукин из знаменитого романа Ильфа и Петрова. Он стоял относительно сухой, но тоже совершенно голый в душевой комнате арендованной квартиры, ясно сознавая всю унизительность своего положения.

У инженера Щукина был хотя бы шанс встретить человека на лестничной площадке. Он такого человека и встретил. У Липшица такого шанса не было. И тут, после первого приступа отчаяния, он сообразил, что позади душевой находится небольшой балкон, куда Вениамин сразу же вынес разное хозяйское барахло и где стояла старая, проржавевшая стиральная машина. С балкона этого можно было позвать на помощь.

Но ночью?! И что кричать в чужой стране? Липшиц к тому времени знал всего лишь несколько слов на иврите. И тут его осенило. Он собрал в своей памяти школьные знания английского языка, с большим трудом перепоясал чресла коротким полотенцем, выскочил на балкон и тихо, придушенно произнес в кромешную темноту: «Хелп ми, хелп ми».

Никто, естественно, не отозвался. На балконе было душно и мерзко, близкое море отдавало бетону домов свою излишнюю влагу, большое тело Вениамина Липшица вновь покрылось липким потом. Он даже подумал, что хорошо в такую ночь оказаться взаперти в душе. Не возбраняется вновь смыть этот мерзкий пот. И вообще, можно вполне переждать до утра и даже поспать в душевой кабинке, притулившись к прохладной стене.