– Хлеб добавляют?

– Как положено, по рецепту.

– Нагреют, ясное дело, за счёт мяса добавят.

– Нет, дозировка автоматическая.

– Не верю их компьютерам, всё равно мясо украдут.

– В отдел полуфабрикатов поступили замороженные зразы… в отдел полуфабрикатов…

– Ой, смотри, Пизанская башня, падает! Ой, вся Италия, вся-вся.

– Бог всё-таки благоволил к Италии, с какой любовью создавал, с какой…

– Какого ляда – с мясопродуктами, телевизорами такие полы? Зачем столько денег угрохали?

– Красиво! Хотя скользко.

– Не турфирмы ли раскошелились?

– Всё-таки, согласитесь, Бог к Италии благоволил, Бог!

– В отдел полуфабрикатов поступили замороженные зразы… в отдел…

– Наши камеры – в кулуарах ресторана «Серебряный Век»… гул голосов… здесь собралась художественная элита России, ожидающая… В гудящей толпе нетерпеливо прохаживались проголодавшиеся мастера культуры.

– Слышали, Гессе с Музилем пожаловали, не спросив визы?

– Тот, что от Гитлера в Англию на самолёте удрал? С Музилем?!

– Что-то путаете, тот Гесс, этот – Гессе.

– Умоляю вас, он не удрал, по заданию полетел.

– Нет же, нет, Манн с Музилем.

– Который Манн, Генрих?

– Какая разница… всё же молодцы в «Версиях», привыкли землю носами рыть, вот и нарыли.

– Побойтесь бога, эти молодцы допущены в закрытых архивах гебухи рыться! За сумасшедшие деньги слив публикуют! Свято свой интерес блюдут.

– Так какой же чин у него? Подполковник?! Всего-то подполковник?!!

Винтообразный, сверкающий, с радужным отливом, шнек в прозрачной мясорубке весело прокручивал-проталкивал мясо.

– Всё равно им не по зубам.

– Они из ФРГ без виз пожаловали?

– Ух, и помыслить раньше не мог такого!

– Икру, когда ринутся к столам, сметут за секунду.

– Зато выпивки вдоволь.

– Это правда? Они разве живы, чтобы визы запрашивать? Умоляю вас, в «Версиях» такие путаники… ради повышения тиража…

– Нет, на рекламную акцию-провокацию не похоже, чересчур заковыристо.

– В том и загвоздка, органы и их ставленник лопаются от злости.

– Он что, генерал ФСБ?

– Нет, подполковник.

– Что так?

– Скромничает!

– И что же, прикажете верить слухам?

– Нет, – громким шёпотом, – сохранилась плёнка! Фантастическая история!

– Бросьте, это что-то в духе наших постмодернистов.

– Они еле дышат, куда им! Только воздух портят.

– Знаете ли, и при издыхании можно…

– Были на лекции этого, ну-у, жидка из Парижа?

– А он?!

– Умоляю вас, как он смог бы иначе выехать? И потом сам на книгу жизни ссылался, откровенничал, что духовно близка ему.

– У него, разведка донесла, и отец тем ещё был пронырой, даже на фронте свою национальность скрывал, обманом до командира эскадрильи дослужился, звёздами и орденами обвешался.

– Так на какую книгу ссылался парижский лектор?

– Книгу евреев, Тору! Ну так как, были?

– К несчастью! Чуть не захрапел в почтенном собрании!

– Скука, повсюду скука, и с импортным лектором, и с надуманным доморощенным «Букером», всё, как всегда, предопределено.

– Беспардонная перечница Адель Григорьевна прёт и прёт, её не остановить.

– Ещё бы! Ей, гуторят, Марат Унгуров протежирует.

– Аденьке? Которая матом пишет?

– Нет же, Манн с Сириным без виз приезжали.

– Ху ис ху Сирин?

– Я же сказал, что не генерал ФСБ, подполковник.

– Я заглянул, когда приоткрылась дверь – осетры-красавцы! Ходынка б у стола не случилась!

– Кто осетров поставлял?

– Говорят, «Salamander» в «Океане»… втридорога взяли.

– Осетры разве в океане водятся?

– Ха-ха, не знаете, куда впадает теперь Каспийское море?

Загорелся крайний экран. – Засада у селения Чечен-аул, взорваны две бронемашины пехоты, есть убитые, раненые; демонстрируя устройство пультика, продавец с прилизанными волосами и именной биркой на лацкане нажал кнопку, щёлк.

– Летящий лом не остановить, но я попробую! – громогласно пообещал, как приказал, из кузова грузовика, превращённого в трибуну, плосколицый кряжистый… Щёлк.

– Верим Лебедю, верим… Щёлк.

Бог, несомненно, благоволил Италии! Но создавая её, компонуя её природные чудеса, прикидывая впрок её будущие рукотворные каменные ландшафты, Бог загодя потрафил и дизайнерам «Большого Ларька» – иначе как удалось бы им вписать Аппенинский полуостров в круглосуточный променад под стеклянным небом, уместив все пляжи, оливковые рощи, виноградники, горы и города между волнующе-прозрачными формами торгового оборудования и трёхэтажными вспышками многоэкранного телевизионного ряда? Вся-вся Италия! От Альп с романтическими бирюзовыми озёрами до… И смежные – в две-три синих плитки по ширине – моря, тик-в-тик уместились. С жёлто-зелёной Сицилией у круглого прилавка с висячими шкафчиками для сумок над Мессинским проливом, песочно-каменистой, с тёмными горными лесами Сардинией, служившей игровой детской площадкой, а как остроумно защемили коричневато-красный калабрийский каблук секция упаковки, где верховодил весёлый робот, и грудастая скульптура с железной ручкой, увековечившая допотопный кассовый аппарат! Вся Италия, с птичьего полёта… керамическая гармония крыш, склонов, долин. Избранные хребты, памятники неожиданно брались в увеличенном масштабе и – снизу, затейливо-аксонометрически, или в острых ракурсах перспективы.