Репортёры переместились к другой машине, тёмно-синей; из «Вольво» вылез Салзанов, с грузной солидностью приблизился к груде камней, панелей. Стоял, молчал.

– Что делать, что делать в острой…

– Будем решать.

– Кто виноват, что…

– Будем разбираться, надо внимательно, чтобы не наломать дров.

– Удастся ли продолжить строительство…

– Для нас важен рост налогооблагаемой базы.

– Но как его обеспечить, если…

Насупленно молчал.

– Как вы намерены сокращать издержки…

Молчал.

– Имеют ли на ваш взгляд историческую ценность…

– Мы… мы не Иваны, не помнящие родства. Не путайте нас с дерьмократами-разрушителями, мы – продолжатели, созидатели. Грузно шагал к машине.

Щёлк.

– Гуманитарная помощь, разворот Гайдаровских реформ позволили пережить зиму, но угроза кадрового голода вскоре затмила… щёлк.

Зелёный чай подавали в маленьких, неотличимых от фарфоровых, пластмассовых чашечках – одну уронили, не разбилась.

Близ Моста Ангелов заскользил, заехал ногою в Тибр, оглянулся непроизвольно – у пагоды, на удлинённом экране напольного телевизора промелькнула заставка, – «Лики культуры, компетентное мнение» – и опять вальяжно расселся Шанский; на сей раз его допрашивала другая девушка.

Так и не перешёл мост, свернул… в трёхэтажном телевизионном ряду Шанский расселся уже на… шести, нет – щёлк, щёлк – на семи экранах.

– В студии «Компетентного мнения» Иза Листовцева, в гостях у нас – искусствовед с мировым именем, друг Бродского и Довлатова, легенда питерского андеграунда, той духовно напряжённой, бросавшей вызов всевластию коммунистической идеологии художественной среды, которой мы обязаны… Спонсор передачи – ресторан тайской кухни… Добро пожаловать, Анатолий Львович.

– Иза, чудесное литературное имя.

– Я не бедная, – кокетливо хохотнула.

– О, не сомневаюсь, сентиментализм здесь вообще ни при чём, я отчётливо вижу черты тургеневской девушки.

– Спасибо! Что привело вас после столь долгого отсутствия в родной город?

– Как ни удивительно, этот естественный вопрос предполагает с моей стороны не один, а несколько, причём весьма пространных, ответов.

– Пожалуйста!

– Иза, вы непреклонны?

Очаровательно улыбнулась, кивнула; карие узкие глаза, по-детски припухлые щёки, губы, чуть тронутые помадой.

– Тогда не сетуйте, что трачу драгоценное телевизионное время! Итак, я получил два приглашения. Одно – от Всемирного Клуба Петербуржцев – с просьбой порассуждать о Петербурге как постмодернистском тексте, в известном смысле повторив давнишнюю мою лекцию, которая дала повод органам изящно выпихнуть меня в эмиграцию. Минули годы, много невской воды утекло, дотошные архивисты что-то высчитали, сопоставили, а Клуб в рамках популярной своей программы «Былое и Думы» решил отметить юбилей той лекции прочтением её, так сказать, на бис, хотя и в обновлённой, неподцензурной версии, – Шанский с солидной медлительностью наливал в бокал минеральную воду; серый пиджак в мягкий рубчик, пристёгнутые пуговичками острые удлинённые уголки воротника голубой рубашки; воротник подпирал второй подбородок.

– Разве лекция была залитована? – Иза незаметно для Шанского глянула на ручные часики.

И Соснин глянул на часы, ловко вмонтированные в ленты со скотоводческими сюжетами, которые с неутомимой цветистостью разбегались влево и вправо от циферблата над ячеистыми рядами телеэкранов; часы стояли.

– Нет, конечно! Но я не был безоглядным борцом с застойно-тоталитарным режимом, через раз прислушивался к советам внутреннего цензора.

Шанский отпил воды, осторожно поставил бокал на столик. – Теперь о втором приглашении, которое я получил… угадайте от кого? Спорим на американку, не отгадаете, хотя, – хохотнул, качнув вторым подбородком, – от «Компетентного мнения» шажок всего до компетентных органов – второе приглашение я получил от Управления по связям с общественностью Федеральной Службы Безопасности, так-то, Изочка, приглашение прислал Большой Дом! Раньше мы находились, понятное дело, по разные стороны баррикад, но теперь я, старый дуралей, чуть было не прослезился. В Большом Доме с помпой готовилась презентация рассекреченных материалов наружного наблюдения и прослушивания, в залежах коих обнаружилась и та самая лекция, да не только её – ха-ха-ха! – открытая часть, прочитанная в Белом Зале Половцевского особняка, но и ресторанные дополнения к ней, выболтанные в застольном подпитии, когда и внутренний цензор потерял бдительность. Смешно! Я был простужен в тот вечер, для вечности сохранился мой хрюкающий, с противным прононсом, голос.

Иза всплеснула ладошками.

– Да, хитро всё сошлось! – приглашения я получил в один день. А вольные дополнения к лекции при прослушивании их оперативной записи мне показались, простите за нескромность, свежими и сегодня. Ко всему ресторан тайской кухни «Райская раковина», который у меня и коммерческого отдела публикаций Большого Дома выкупил авторские права на историческую кассету, изъявил желание издать лекцию в серии «Секреты секретных служб», в…

– В подсерии «Культурный ракурс и дискурс»! – ускорила темп Иза, не стесняясь, глянула на свои часики и объявила новости.