— Я не могу это есть, — сказал я, жадно глядя на блюдо.

Джонас словно ждал этого и заменил мне блюдо на смешанный салат. Я вяло ковырялся в нем, с завистью глядя на Дюранта и Лоретту, евших омаров.

Лоретта поддерживала беседу, которая не требовала от меня ответов. Дюрант время от времени вставлял какие-то деловые замечания, и я кивал, чтобы показать, что слушаю.

Передо мной поставили дивно пахнущее блюдо. Там были цыплята с аппетитным соусом и еще что-то.

— Немножко, мистер Фергюсон, — Джонас уговаривал меня, как ребенка.

Немножко?! Черт возьми! Я мог бы съесть чуть больше.

— Выглядит неплохо, — сказал я под аккомпанемент покашливания Маццо. Ну его к черту, подумал я. — Да, пожалуй, я съем немного.

Джонас положил кусочек мне на тарелку.

— Клади, клади, Джонас, не бойся, — сказал я.

Лоретта и Дюрант молча смотрели на меня, а Маццо кашлял, как туберкулезник.

Джонас просиял и положил мне еще.

— Прекрасно, Джонас, — сказал я, убедившись, что тарелка полна.

Джонас начал обслуживать Лоретту и Дюранта, которые сидели молча, с каменными лицами.

— Эти новые таблетки, — сказал я жуя, — творят чудеса. Они вернули мне аппетит.

— Я рада, — сказала Лоретта, натянуто улыбаясь.

— Мои поздравления повару, Джонас, — сказал я и, обращаясь к Дюранту, добавил: — Просто удивительно, что могут делать эти таблетки.

— Вижу, — прорычал Дюрант.

Но я, не обращая внимания, съел все, что было на тарелке. Дюрант и Лоретта положили ножи и вилки. Ко мне подошел Джонас:

— Еще немножко, мистер Фергюсон?

Маццо разразился новым приступом кашля, но я не обратил на него ни малейшего внимания:

— Почему бы и нет? Все очень вкусно.

Венцом ужина стали две порции яблочного пирога, от которого отказались Дюрант, сверкавший на меня глазами, и Лоретта. Мы вышли из-за стола и перешли в гостиную. Я проводил Лоретту до дверей гостиной. Дюрант зажег сигарету и устроился в кресле.

У меня не было желания провести вечер с ним.

— Я, пожалуй, пойду спать, — сказал я, глядя в упор на Лоретту.

Она улыбнулась:

— Хорошо, что ты поел, Джон. Спокойной ночи. — И она отошла к Дюранту.

Мы с Маццо вернулись в мои комнаты.

— Слушай, приятель, — начал Маццо, как только дверь за ним закрылась, — я же тебе говорил…

— Ты с кем разговариваешь?! — оборвал я его. — Убирайся отсюда! И вышел в ванную.

Некоторое время я ждал, зайдет ли он за мной, но он не зашел. Поэтому я снял маску, принял душ и лег спать.

Выключив свет, кроме ночника, я лежал в кровати и обдумывал прошедший день.

Я выдержал испытание с Джонасом, и это было очень важно. Теперь у меня было четыре тысячи долларов в банке. Я контролировал Маццо и даже немножко потеснил Дюранта. Да, день был удачный.

Закрыв глаза, я мечтал о Лоретте и незаметно уснул. Но сон был легок, и где-то среди ночи я вдруг почувствовал тепло обнаженного тела. Еще окончательно не проснувшись, я обнял ее…

— Не двигайся. Лежи так, — прошептала она.

Я лежал расслабленный и все еще парил в этом эротическом сне. Много позже, когда начало светать, я проснулся. Она лежала рядом. В полумраке я видел, что она не спит и смотрит на меня.

— С добрым утром, Джерри, — сказала она.

Я привлек ее к себе и после бурных ласк снова заснул.

Солнце ярко светило сквозь жалюзи, когда я снова открыл глаза.

Она разговаривала с Джонасом, который вкатил столик с завтраком. Ее черные волосы красиво спадали на ночную рубашку. Глядя на нее, я подумал, что она самая изумительная женщина в мире.

Джонас, не глядя на меня, поклонился и вышел.

Я вскочил с кровати.

Лоретта сидела у столика и, потягивая кофе, улыбалась мне.

— Хорошо спал, Джерри?

Я сел рядом, хлебнул кофе и зажег сигарету.

— Изумительная женщина — изумительная ночь.

Она рассмеялась:

— Джон никогда не сказал бы этого. Он далек от романтики.

Я в упор взглянул на нее:

— Где твой муж, Лоретта?

— Я расскажу тебе. Дай-ка мне сигарету.

Я зажег сигарету и передал ей.

После долгой паузы она заговорила:

— Видишь ли, Джерри, сложилась очень трудная ситуация. Я думаю, мне не нужно говорить, кто мой муж и какое положение он занимает.

— Еще бы.

— Все, что я скажу тебе — это строго между нами. Это ясно?