Шрифт:
Вспышка молнии, а вслед за ней грохот ослепили и оглушили обоих. И будто издали донесся странный вой.
«Что это? — удивился Борис.— Уж не Пашка ли?»
— Пашка! Черпай! Вода прибывает. Утонем.
— Не могу я.
— Тогда иди на корму. Я возьмусь за ведро.
— Я ничего не могу,— послышался слабый стон Зыкова.— Мутит меня.
— Бери ведро! Последний раз говорю, бери ведро!
В тоне Бориса было, видимо, нечто такое, что заставило Пашку схватиться за ведро. Вода в лодке стала заметно убывать. Минут через пятнадцать дно почти очистилось.
Дождь ослабевал, хотя на небе не было и намека на просвет, а ветер все набирал силу. Начала угрожающе скрипеть мачта.
Борис с опаской посматривал на нее: хоть бы выдержала…
Бег лодки все ускорялся. Казалось, она летит по воздуху, едва касаясь волн. Если при такой скорости их выбросит на берег, «каравелла» расколется, как орех. Нетрудно было представить, что будет с ними.
Борис стал всматриваться в даль. По его расчетам, беper должен был быть рядом. Но за серой пеленой дождя ничего нельзя было разглядеть.
«Неужто направление ветра изменилось? — снова со страхом подумал Борис.— Как там Пашка?»
Он поднялся, чтобы посмотреть на него, но опять совсем близко ударила молния, сильный порыв ветра толкнул
Бориса, и он, чтобы не упасть, схватился за парус, который тотчас с треском лопнул. Лодка мгновенно потеряла скорость, силой инерции Бориса бросило на мачту, мачта затрещала и вместе с Борисом обрушилась на Пашку. Тот завопил от страха.
Пока лодку не развернуло бортом к волне, Борис успел выбросить мачту с одеялом за борт и взялся за весла.
— Держись, Пашка! Греби! Берег рядом!
Борис кричал, что берег близко, хотя сам в этом не был уверен.
— Слышишь, греби! — снова крикнул он.
Если лодка не перевернется, их куда-то должно же вынести?.. Хоть бы знать, где находятся.
Пашка, схватившись за грудь, время от времени перегибался через борт, но, напуганный кипением воды за бортом, отшатывался, и этот испуг на какое-то время прекращал рвоту.
Стало жаль товарища.
— Пашка, греби… Изо всех сил греби! Иначе ты совсем свалишься.
— У меня нет сил.
— Ну, ну, не будь тряпкой. Греби!
– Не могу.
– Берись за весла. Ну, быстро! Вот так. Греби! И глубже дыши. Как можно глубже…
Греб Пашка сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее. Тошнота прошла. Но было видно, как ему плохо. Даже сумраке сгустившихся туч. В лице ни кровинки, в глазах — животный страх. Особенно неприятно было смотреть его раскрытый в отчаянии рот.
— Кныш, черт тебя подери! Закрой рот и ровней держи. Главное, чтобы не подставить волне борт. Ты слышишь?
— Слышу.
Зыков приходил в себя. На лице его появилось осмысленное выражение.
— Оглянись, Борька. Неужто берега не видно?
— Мгла закрывает. Но он скоро…
Борис не окончил фразы. Раздался гром, и синее пламя вспыхнуло где-то совсем рядом. На какое-то мгновение молния высветила берег. Уже совсем близкий. Правда, не такой высокий, явно не улагинский.
— Берег! Берег! — закричал Борис.— Я только что видел его. По ходу левее…
И Павел, и Борис вскочили, но очередная волна тотчас свалила обоих.
— Греби левой! Поворачивай бортом.
Опоздай они на две-три секунды, новый вал перевернул бы их. Но они справились. Борису показалось, что берег левее, значительно левее того направления, куда они гребут. Если лодку довернуть, волны будут бить в борт. А это очень опасно. Лодку перевернет, вплавь до берега ни за что не добраться. Буруны могут накрывать с головой. Сил и без того мало. Захлебнуться можно в считанные секунды.
Новая вспышка молнии, на этот раз отдаленная, заставила обоих обернуться, и они отчетливо увидели берег.
— Давай, Пашка, налегай.
Борис еще раз обернулся. Берег! И совсем рядом.
— Приготовься, подходим. Ты греби, а я направлять буду.
Лодку резко вскинуло вверх. Борису сквозь сизую полосу дождя удалось рассмотреть пологую отмель. Но она была левее от них по ходу. Надо было развернуть лодку, чтобы их выбросило на облюбованную отмель.