Шрифт:
Вот когда пришло волнение. И, странно, не из-за себя.
— Иван Андреевич Голубев, — невнятно прошептала она.
— Андрей Иванович.
— Да, да. Андрей Иванович…
Резко распахнулась дверь. На пороге показался высокий тощий человек с землистым лицом.
— Гражданка Пухова. Войдите.
Софья переступила порог кабинета следователя. Этот порог она потом переступала целых два месяца, проклиная и этот кабинет, и его хозяина. Ее, оказывается, арестовали далеко не по пустячному делу. Как выяснилось, Кондрат был одним из главарей кулацкого мятежа, вспыхнувшего в Рязанской области еще в девятнадцатом. Мятеж не удался, кое-кого схватили, но главные организаторы успели скрыться. Как она догадалась, где-то еще оставались террористы, может, вызревал нарыв.
Следователь, который ее допрашивал, предъявил Софье обвинение, что она если не была участницей того мятежа, то все-таки знала о его подготовке, потому должна знать и его участников.
Софья категорически это отрицала. Назвала лишь имена некоторых людей, приходивших к ним в дом, но понятия не имела, кто они и зачем собирались, фамилии их она не знала. Но следователь не верил ни одному ее слову. И только ссылка на Голубева возымела действие. Софью оставили в покое, а через два дня перевели в другую камеру, более просторную и светлую.
Были и другие причины для удивления. После решительной ссылки на Андрея Ивановича Голубева, а особенно после того как она потребовала очной с ним ставки, ей стали доставлять свежие газеты, среди которых она обнаружила и немецкие. Правда, о знании немецкого языка, а также о том, что она читает на английском и французском языках, она сообщила при первом же допросе. Газеты, конечно, обрадовали ее. Читать их в прошлом удавалось нерегулярно, Софья старалась не демонстрировать свое знание языков при муже, чаще всего читала, когда бывала одна в Москве.
Заметная перемена наступила и в питании. Оно стало вполне сносным, даже сытным.
На третий день ее пребывания в новой камере к ней явился элегантно одетый мужчина с красивой проседью в черных, будто взбитых волосах.
— Гутен таг, геноссе Софья Галактионовна,— произнес он с порога.
От удивления она встала и, как девочка, послушно ответила, но также по-немецки:
— Добрый день, товарищ… Но… Я не понимаю…
– Посетитель рассмеялся.
— Как же «нихт», когда понимаете? — А дальше не произнес ни одного русского слова.
Они заговорили о том, где, когда и долго ли она изучала языки. Софья отвечала подробно и откровенно. Человек сказал, что ее познания в немецком языке, конечно, не очень глубоки, но вполне приличны. И добавил, что ее акцент очень похож на прибалтийский.
— Вы не жили в Прибалтике до революции?
Нет, она не жила там и даже ни разу не бывала.
Знаниями английского и французского языков посетитель остался недоволен.
— Да, тут у вас… того… Не для профессионала, особенно английский. Мало вам, видно, влетало от ваших преподавателей,— сердито заключил он, заставив Софью покраснеть.
— А вам что же… часто ижицу прописывали? — не удержалась от колкости Софья.
— Ох, прописывали. Порассказать бы — потехи не оберешься,— и подвел итог беседе: — Я бы не прочь, Софья Галактионовна, подзаняться с вами, если на то будет воля высокого начальства.
И с тем отбыл, оставив в полном недоумении «фрау», «мадам» и «миссис» Пухову. Что все это значит? Арестована, а кормят далеко не как арестантку. Ее защищает Голубев. А кто он такой? Неужто он здесь всесилен?
Всем, кто бы ни приходил в ее камеру, Софья казалась спокойной и безмятежной, она всех встречала с улыбкой, лишь изредка допускала иронические замечания. Но когда наступала ночь и по ее просьбе караульный тушил свет (была для нее позволена и такая поблажка), страх и беспокойство давили. Где Женя? Что происходит с Романом? Жива ли Глаша? Что стало с Ниной? Если она уехала после происшествия в риге вместе с Кондратом, а потом он возвратился один, жива ли она вообще? Этот зверь на все способен. «Образцовый хозяин!»
«Бедный отец! — вдруг подумалось Софье.— Какой провал ждал тебя с твоей идеей! Пусть земля тебе будет пухом, отец! Ты был честным революционером. Не вина, а беда твоя, что ты ошибался».
Сейчас Софью пугала неизвестность. После того как она заявила категорический протест и потребовала очной ставки с Голубевым, вот уже кончается вторая неделя, а о ней будто забыли. А может, и в самом деле забыли? Чепуха! Есть же закон. Она попросила, чтобы ее вызвал следователь; ей ответили, что новый следователь пока еще не назначен.