Крики на берегу стали громче, Имхотеп приветственно помахал рукой, и матросы стали вытягивать фалы. Послышались крики: «С возвращением, хозяин!», призывы к богам и благодарности за благополучное путешествие, и через несколько мгновений Имхотеп ступил на берег, здороваясь с семьей и отвечая на громкие приветствия, как того требовал этикет.

– Хвала Себеку, сыну Нейт, который хранил тебя от опасностей на воде!..

– Хвала Птаху, который привел тебя к нам, к югу от стен Мемфиса!..

– Хвала Ра, освещающему обе Земли!..

Ренисенб, поддавшись общему волнению, пробралась в первый ряд.

Имхотеп стоял с важным видом, и Ренисенб вдруг подумала: «Оказывается, он совсем небольшого роста. Мне казалось, что отец гораздо выше».

Ее охватило чувство, похожее на страх.

Неужели ее отец усох? Или ее просто подвела память? Она помнила его величественным и властным, хотя временами суетливым, склонным поучать всех подряд. Бывало, Ренисенб посмеивалась над ним, но всегда считала его личностью. Теперь же она видела перед собой маленького и плотного пожилого мужчину, безуспешно пытавшегося выглядеть важным и значительным… Что с нею случилось? Откуда у нее в голове взялись эти непочтительные мысли?

Имхотеп, произнеся пышные церемониальные фразы, приличествовавшие случаю, начал здороваться с домочадцами:

– О, мой дорогой Яхмос, весь лучащийся улыбкой, надеюсь, ты был старателен в мое отсутствие? И Себек, мой красивый сын, вижу, ты по-прежнему наполняешь радостью мое сердце. А вот Ипи… мой дражайший Ипи, дай мне на тебя посмотреть… отступи-ка назад, вот так. Вырос, стал настоящим мужчиной, как приятно вновь тебя обнять! И Ренисенб… моя дорогая дочь… снова дома. Сатипи, Кайт, не менее дорогие моему сердцу дочери… И Хенет, моя верная Хенет…

Опустившись на колени, Хенет обнимала ноги хозяина и нарочито вытирала слезы радости.

– Я рад видеть тебя, Хенет… Ты здорова, счастлива? Предана, как всегда, это так приятно сердцу… А вот мой превосходный Хори, такой искусный в расчетах и письме! Всё в порядке? Я не сомневаюсь в этом.

Когда приветствия закончились и гомон утих, Имхотеп поднял руку, призывая к тишине, и заговорил громким и ясным голосом:

– Мои сыновья и дочери! Друзья! У меня есть для вас новость. Как вы все знаете, я долгие годы был в определенном смысле одинок. Моя жена – ваша мать, Яхмос и Себек, – и моя сестра – твоя мать, Ипи, – обе уже давно ушли к Осирису. Поэтому я привез в дом новую сестру для Сатипи и Кайт. Смотрите, это моя наложница Нофрет, которую вы должны полюбить – ради меня. Она приплыла со мною из Мемфиса на Севере и будет жить здесь, когда я снова уеду.

С этими словами Имхотеп вывел вперед женщину. Она стояла рядом с ним, вскинув голову и прищурившись – молодая, надменная и прекрасная.

«Но она так молода… наверное, не старше меня», – с удивлением подумала Ренисенб.

Нофрет замерла неподвижно. На ее губах играла легкая улыбка, выражавшая скорее презрение, чем желание понравиться. У девушки были очень прямые черные брови и бархатистая бронзовая кожа, а длинные и густые ресницы почти скрывали глаза.

Семья растерянно смотрела на нее. Все молчали.

– Ну, дети, подойдите и поздоровайтесь с Нофрет, – сказал Имхотеп; в голосе его сквозило раздражение. – Разве вы не знаете, как следует приветствовать наложницу отца, когда он приводит ее в дом?

Наконец требуемые слова приветствия были произнесены – неуверенно и с явной неохотой.

– Так-то лучше! – радостно воскликнул Имхотеп. Возможно, своей подчеркнутой сердечностью он пытался скрыть неловкость. – Нофрет, Сатипи, Кайт и Ренисенб отведут тебя на женскую половину. Где сундуки? Их уже вынесли на берег?

С барки выгружали дорожные сундуки с закругленными крышками. Имхотеп сказал Нофрет:

– Твои драгоценности и одежды в целости и сохранности. Проследи, чтобы с ними обращались аккуратно.

Когда женщины ушли, он повернулся к сыновьям:

– Как дела в поместье? Все идет хорошо?

– Нижние поля, которые были отданы в аренду Нахту… – начал докладывать Яхмос, но отец остановил его:

– Не нужно подробностей, мой добрый Яхмос. Это подождет. Сегодня день радости. Завтра мы с тобой и Хори займемся делами. Ипи, мой мальчик, пойдем в дом. Как ты вырос за это время – уже выше меня!

Себек нахмурился и последовал за отцом и Ипи. Склонившись к уху Яхмоса, он прошептал:

– Ты слышал: одежда и драгоценности? Вот на что пошел доход от северных поместий. Наш доход.

– Тише, – шикнул на него Яхмос. – Отец услышит.

– И что с того? Я не боюсь его – в отличие от тебя.

Когда все вошли в дом, Хенет отправилась в комнату Имхотепа, чтобы приготовить ванну. Улыбка не сходила с ее лица.

Имхотеп, отбросив нарочитую сердечность, повернулся к ней: