– - Нет, -- не согласился Игорь. Я расскажу коротко.
– - Он отодвинул фужер и сел прямо.
– - А потом отвечу на ваши вопросы...

Настя думала, что он будет волноваться и наговорит чего-нибудь лишнего, но ошиблась. Игорь сжато и без эмоций поведал, кто он такой, будто зачитал автобиографию, и попросил задавать вопросы. Это походило на доклад в каком-нибудь семинаре.

– - А почему, Игорь, вы расстались с прежней женой?
– - сочувственно спросил отец.
– - Если это, конечно, не секрет...

Игорь помолчал.

– - Это моя вина. Очевидно, я оказался недостаточно хорошим мужем...

Отец кинул, задумываясь над ответом.

– - Ну, а кто может дать гарантию, что у вас с Настей не получится подобного?
– - не сразу спросила мама и нервно отхлебнула морсу.
– - Ведь вы понимаете?..

– - Понимаю, -- твердо сказал Игорь.
– - Такой гарантии никто вам не даст.

Он смотрел на них, ожидая новых вопросов.

– - Да, -- отец покрутил головой, улыбаясь.
– - Не зря меня этим летом пьяный пастух спрашивал: "Дед, ты телят не видал?" Быть, наверное, мне дедом...
– - Он потянулся к бутылке.
– - Ну что же, друзья мои...

Настя наклонилась к Игорю и поцеловала его в щеку. Она знала, что он понравился родителям.

Когда они вышли на лестницу, и Игорь закурил, Настя сказала ему про бабушкину квартиру в Гавани. Она думала, он обрадуется.

– - Вот тебе раз...
– - потерянно сказал Игорь. И долго молчал, облокотясь на перила.

– - А что случилось-то?
– - с тревогой спросила Настя. Она стояла в накинутой на плечи кофте и отдувала от себя застывший в воздухе дым.

– - Да ничего...
– - хмуро проговорил Игорь.

– - Я думаю, это лучше, чем жить в твоей комнате.
– - Настя пожала плечами.
– - А потом ты получишь что-нибудь по очереди -- поменяемся...

Игорь разжал пальцы и проводил взглядом падающую в пролет спичку. Было слышно, как она скакнула внизу по ступенькам.

– - Ты чем-то недоволен?..

Игорь выпрямился и повернулся к Насте; лицо его было невесело.

– - А я думаю, почему твои родители про мою комнату не расспросили...
– - Он задумчиво усмехнулся: -- Хорош, думают, гусь...

– - Гусь ты мой, гусь, -- погладила его по голове Настя.
– - Папа будущего гусенка... Пошли поедим, папа-гусь. Они еще ничего не знают...

В апреле Настя родила мальчика, и его назвали Маратом -- в честь одного из Настиных дедушек. Дедушка Марат был железнодорожником и сгинул в тридцать седьмом.

Марат Игоревич Фирсов. Похожий на мать, как две капли воды.

Фирсов заходил тогда ко мне, сияющий и восторженный. Мы с ним пили чай на кухне, и я еще говорил, что по восточным поверьям в апреле рождаются разные там имамы и шейхи. А также напоминал, что в апреле родились Ленин и Гитлер. Так что он не должен пускать на самотек воспитание сына.

– - Имамы...
– - прихлебывал из чашки Фирсов, -- шейхи... Видали мы таких. Нет чтобы мои глаза взять -- так нет, Настины ухватил. Сынок называется. Имамы.

– - Глаза -- это ерунда, -- говорил я.
– - Еще поменяются. У них сначала у всех голубые.

Мы обсуждали с ним, когда нам лучше отправиться за его вещами на Петроградскую. Фирсов хотел забрать только секретер, телевизор, книги и чемоданчик с чужими письмами. На все остальное, как я понял, он махнул рукой, чтобы не связываться с Татьяной, которая грозилась накатить на него телегу в институт, если он лишит ее привычных удобств и, самое главное, -- дивана.

– - Ну ее к бесу!
– - рассуждал Игорь.
– - Займу лучше у Барабаша пять сотен да куплю спальный гарнитур: диван, два кресла и журнальный столик. Как-нибудь перебьемся, а летом съезжу на халтуру и отдам...

Я спросил его, как он насчет выпить.

– - Ты знаешь, -- сказал он, -- не тянет. Надоело, что ли... Да и годы жмут, пора определяться. Одним словом, держусь.

– - Да, -- согласился я.
– - Определяться пора. Лучшее-то времечко мы прогуляли...

Нам тогда обоим катило к тридцатничку. И лично меня эта цифра пугала.

– - Прогуляли, -- не стал спорить Фирсов.
– - Но я почему-то верю, что лучшие годы впереди. Главное не вешать носа. И не махнуть на самого себя рукой. Будем играть по-крупному!
– - задиристо подмигнул он.

Татьяна не накатила на Игоря ни телеги, ни бочки из-под мазута, ни даже легкого громыхающего бидончика -- она привольно жила в оставленной им комнате, спускаясь к матери обедать и смотреть телевизор. Иногда она не спускалась, и тогда Евгения Осиповна знала, что у дочери гости или она на собрании. "Ну, дай-то бог, дай-то бог...
– - беспокойно шептала она и, приложившись виском к оконному стеклу, скашивала глаза наверх, надеясь увидеть если не сами окна шестого этажа, то хотя бы бледный отсвет от них.
– - Дай-то бог. Девка она справная..." Подниматься к дочке без приглашения она не решалась. Был однажды случай, когда она полчаса стучала в стенку ключом, заметив с улицы свет в Татьяниной комнате. И сама оконфузилась, и дочери помешала...