— Большинство отвергнет его, но в газете отмечено много объявлений, значит, он собирается пройти по адресам. Такая энергия в поисках нового места должна быть в конечном итоге вознаграждена.

Я вскинул руки, сдаваясь:

— Как всегда, я побежден! Но вот другой человек, фонарщик, — согласитесь, что с вашей стороны это всего лишь смелое предположение?

— В какой-то мере, — признал мой друг Холмс. — Но обратите внимание, в каком месте лоснится ткань правого рукава.

— Безошибочная примета фонарщика, — сказал Майкрофт.

— Когда он поднимает свой шест, чтобы дотянуться до светильника и зажечь его, — объяснил Холмс, — то нижний конец шеста трется об это место на рукаве. Элементарно, Ватсон.

Прежде чем я успел возразить, у Холмса изменилось настроение, и он с хмурым видом отвернулся от окна:

— Хотел бы я, чтобы наша сегодняшняя проблема разрешилась так же легко. Поэтому мы здесь, Майкрофт.

— Излагай подробности, — улыбнулся его брат. — Не могу же я полностью потерять день.

Через двадцать минут, расслабившись в мягких креслах Гостевой комнаты, мы погрузились в молчание. Нарушил его Майкрофт:

— Ты четко обрисовал картину, Шерлок. И конечно же ты сам способен разрешить эту загадку.

— Я и не сомневаюсь, но у нас мало времени. Главное — предотвратить другие убийства. Две головы лучше, чем одна. Ты можешь четко выделить тот аспект, который сбережет мне драгоценные часы поисков.

— В таком случае давай посмотрим, что мы имеем. Или, точнее, чего мы не имеем. В твоей головоломке нехватка элементов.

— Именно.

— Тем не менее ты коснулся чувствительной точки. Свидетельство тому — неожиданное и жестокое нападение на вас с Ватсоном. Или ты считаешь это случайным совпадением?

— Ни в коем случае!

— Я тоже. — Майкрофт потеребил мочку уха. — Не надо особенно напрягаться, чтобы узнать подлинное имя таинственного Пьера.

— Разумеется, — согласился Холмс. — Это Майкл, второй сын герцога Ширского.

— Отец может и не знать о печальном состоянии Майкла. Но лорду Кэрфаксу, конечно, известно, что Майкл находится в приюте, и, вне всяких сомнений, он узнал своего младшего брата.

— Я совершенно уверен, — сказал Холмс, — что лорд Кэрфакс не был откровенен с нами.

— Он меня интересует. Покров филантропии прекрасно маскирует дьявольские деяния. Вполне возможно, что именно лорд Кэрфакс несет ответственность за то, что Майкл передан на попечение доктора Мюррея.

— И, кроме того, — мрачно сказал Холмс, — за его раны.

— Не исключено. Но мы должны найти и другие куски головоломки, Шерлок.

— Время, Майкрофт, время! Вот в чем моя проблема. Я должен как можно скорее найти главную нить в этой паутине и проследить, откуда она тянется.

— Я думаю, тебе нужно взяться за помощника Кэрфакса.

— Могу ли я задать вопрос? — вмешался я.

— Ради бога, Ватсон. Мы отнюдь не собирались исключать вас из разговора.

— Может, моя помощь и несущественна, но, насколько я понимаю, наша главная забота — установить, кто такой Джек-потрошитель. И посему я спрашиваю: вы верите, что мы найдем убийцу? Нет ли его среди тех, с кем мы познакомились?

Шерлок Холмс улыбнулся:

— У вас есть кандидат на эту сомнительную честь, Ватсон?

— Если бы пришлось выбирать среди них, я бы назвал имбецила. Но должен признать: я серьезно ошибся, не опознав в нем Майкла Осборна.

— На каком основании вы обвиняете именно его?

— Боюсь, ничего существенного. Просто не могу забыть его позу у стола, когда мы выходили из морга на Монтегю-стрит. Помните, доктор Мюррей велел Пьеру прикрыть труп несчастной жертвы. В его действиях не было ничего подозрительного… но все же у меня мурашки поползли по коже. Такое впечатление, будто вид изуродованного трупа привел его в транс. Разглаживая простыню, он любовно касался руками окоченевшей плоти. Словно зрелище этого зверства возбуждало его.

Наступила пауза, в течение которой братья оценивали мой вклад в расследование. Затем Майкрофт сказал со всей серьезностью:

— Вы попали в самую точку, Ватсон. Скажу лишь, что трудно оценивать действия, рожденные в больном мозгу, пусть даже они вас так обеспокоили. Тем не менее ваше инстинктивное отвращение может оказаться куда более ценным, чем все наши логические выводы.

— Это мнение еще надо обсудить, — заметил Холмс.

Все же у меня возникло чувство, что мое мнение мало что значило для них. Просто они проявили ко мне любезность.