Правда, из-за которой она покинула теплицу, облекла ее сердце, словно саван.

Занятие любовью не сблизило ее и Чада, не уничтожило ни одну из мрачных теней, которые так часто стояли между ними. Он продолжал, как всегда, держать загадочную видимость, его внутреннее «я» было защищено каменным лицом, которое она не могла ни проломить, ни снять.

Эта мрачная мысль оставила ее в отчаянии, и заставила задуматься, как она вообще могла так радостно подарить свою невинность человеку, о котором знала так немного.

Что он скрывает? Чего он боится? Или он просто не испытывает тех чувств к ней, которые она испытывает к нему? Мог бы испытывать, если бы только перестал ее отталкивать.

Она снова подумала о том, как они были вместе… и поняла что-то, что заставило ее соскользнуть на край кровати. Чад всегда мрачнел, отвечая на ее вопросы по поводу огней в бухте, загадочных кораблей и возможной контрабанды здесь, в Пэнхоллоу.

Он обнаружил туннель под подвалами Эджкомба, но отказывался объяснить, как именно. Мог ли он также знать о местонахождении туннеля в теплице и просто сделать вид, что нашел его только сегодня, чтобы обмануть ее?

Он продолжал отрицать, что был в Эджкомбе в тот день, когда она впервые увидела его.

Посмотрев вверх, Софи увидела свое отражение в зеркале на комоде и заметила, что черты ее лица всего лишь час спустя перестали сиять блаженством и стали настороженными. Мог ли Чад… быть замешан в…?

Нет. Она руками потянулась назад, чтобы застегнуть пуговицы на спинке платья. Неистово покачала головой. Как она могла даже подумать так о человеке, который разбудил ее нежнейшую, поразительную страсть?

Она не могла поверить чему-то плохому о таком человеке. Не будет думать плохо. Если Чад хранит секреты, она должна верить, что у него есть для этого достаточно веские причины. Он с ней со временем ими поделится, если только она будет ему доверять.

Встав, она снова смотрела на свое отражение и почувствовала легкое неодобрение. Ее платье явно выдавало то, что оно в скомканном виде валялось на полу. Волосы упали спутанной массой до середины спины. Она явно не могла вернуться к тете Луизе в таком состоянии.

Вспомнив о том платье, которое Чад нашел для нее после их вылазки в скалы, она вышла из его комнаты и стала искать другие. Софи надеялась найти что-то похожее на платья или какие-то аксессуары, которые помогли бы ей привести себя в порядок. Она обнаружила их в комнате со шторами насыщенного темно-красного цвета, оттененного золотом.

В ящике комода Софи нашла шпильки и ленту. Пробежав рукой по волосам, чтобы пригладить их, она села перед зеркалом и сделала простую прическу, ту, в которую она уложила волосы еще утром. Любопытство заставило ее открыть другие ящички. Софи нашла шелковые чулки, подвязки ярких цветов, искусно вышитый платок.

А что если это была не комната его матери, чьи тогда шпильки удерживали на месте скрученный шиньон Софи? Она прошла к гардеробу, отбросив некоторое беспокойство, связанное с этикой подглядывания, она открыла двери. Внутри висело несколько платьев.

Когда она стала их рассматривать, то удивилась странному разнообразию. Несколько вызывающих платьев кричащих расцветок Софи просто отбросила, посчитав их безвкусными, Другие ужасно отстали от моды. В самом деле, рукава с разрезами и сшитые на старый манер юбки были из другого времени, когда Англией правили Тюдоры, а пираты бороздили водные просторы. Эта мысль вызвала озноб. Она правела пальцем по швам парчового платья.

Эти платья не хранились со времен Мег Китинг: материал был слишком новым и ярким. Эти платья сшиты не так давно, намеренно копируя старые стили. Она не могла понять, зачем, если только та, кто носила их, не знала историю Эджкомба и не любила поиграть. А это вряд была графиня.

Тогда, любовница? Вероятно, последний граф Уайклифф и его возлюбленная занимались воссозданием странных фантазий в отдаленном имении. Или…

Она сцепила пальцы и крепко закрыла глаза, но не могла отбросить возможность того, что сегодня она стала лишь еще одним завоеванием для теперешнего графа Уайклиффа. Боже милостивый, нет, она предпочитала сохранить некоторую часть сегодняшней радости, чем остаться ни с чем, кроме осознания того, что вела себя как дура.

Но как бы она не старалась, не могла совершенно отбросить подозрение, вызванное этими яркими платьями.

— Вам здесь не место.

С криком она захлопнула гардероб и, повернувшись, увидела Натаниеля, согнувшегося в дверях. Она поднесла руку к горлу. — Вы напугали меня. Я не знала, что вы в доме. Что вы делаете наверху?

— Ищу вас, миледи. Милорд сказал, что я должен проводить вас домой.

— Понимаю, — Этот человек нервировал ее, хотя она была совершенно уверена, что он не мог причинить ей вреда. Она посмотрела на закрытые двери гардероба. — Натаниель, как давно вы работаете в Эджкомбе?