Утром он мог навсегда остаться в могиле, уже ставшей местом пребывания двух душ из далекого прошлого. Тогда его спасла Софи, но что могло произойти сейчас, в этом туннеле? Если он попадет в ловушку, какие крики он услышит из прошлого? Отчаявшихся, умирающих пиратов? Их жертв? А может, его собственные крики раскаяния смешаются с ними, и будут скитаться по океанским ветрам и пугать жителей деревни ночью в их постелях?

Он поспешил, пройдя намного дальше, чем в другом туннеле. Пятьдесят ярдов, сто. Он потерял счет шагам. Без фонаря темнота была бы беспросветной. Даже с таким слабым сиянием на стенах, потолок накрывал его так, словно хотел поглотить.

Издалека потянуло несвежим запахом рассола. Он уже связывал этот запах со смертью и с отвратительной картиной утопленницы, поднявшейся, чтобы попросить его помощи. Он снова подумал о другом туннеле и странном легком шуме, что привлек его внимание к спрятанной опускной двери.

Софи желала узнать, как он нашел вход, и по правде сказать, он не знал. С той ночи в Блэкхит Мур, он пытался убедить себя, что ему привиделся маленький призрак во сне. Но не раз за прошедшие несколько дней, его вела сила, которую он не мог объяснить. Она прошлой ночью привела его в часовню с Софи на руках. Она, вероятно, даже помогла ему проскользнуть через отверстие в завале. Он застрял, а потом вдруг проскользнул, словно его толкнули…

Мог ли его маленький призрак быть настоящим? Могла ли она вести его? Но к чему?

На полушаге он замер, его фонарь осветил скрюченные фигуры в нескольких дюжинах ярдов впереди него. Его сердце упало в груди, когда одна из этих фигур вроде пошевелилась. Слышалось только шипение моря и, подойдя поближе, он понял, что движение было иллюзией, сотворенной светом фонаря.

Продолжая идти вперед, он потянулся, чтобы снять материю с кучи ящиков. А под другой простыней у стены оказалось несколько сундуков. Его пульс зачастил. С другой стороны вдоль прохода находилось бесчисленное количество контейнеров различных размеров, так что посредине оставалась дорожка, достаточно широкая для одного человека.

Вот вам и прекращение деятельности контрабандистов в Пенхоллоу, в чем уверял его викарий. Как давно здесь находится этот тайный запас? Может быть, именно полночное судно, которое видела Софи, везло этот груз? А неожиданное появление Чада помешало перевезти этот груз на сушу?

Когда он вступил в сделку с контрабандистами, частью этой сделки являлось то, что Эджкомб не будет использован этими людьми. Каким же он был идиотом, когда думал, что они будут уважать его желания, как будто те люди, с которыми он имел дело, обладали честью и играли не жульничая.

И еще одна мысль появилась, от которой сжалось его горло. Знал ли его отец? Давал ли он свое позволение, как в случае со склепом под церковью? Или кто бы ни пользовался этим туннелем, делал это после смерти Франклина? Потом появилась еще одна тревожащая мысль, о которой он размышлял много дней, но не нашел достаточно хорошей причины, чтобы продолжить это занятие.

Была ли смерть его отца несчастным случаем, связанным с выпивкой, как считалось, или чем-то более зловещим? Чад встал на колени и осветил фонарем надпись, нанесенную трафаретной печатью на бочонке. CHATEAUROUX. Названия других французских городов были отмечены на ящиках и бочонках вокруг него. Были ли эти товары провезены контрабандой из Франции по древней корнуолльской практике честной торговли или они были захвачены насильственными методами?

Убиты из-за груза?

Он вскочил, когда услышал тихий шепот над ухом. Высоко подняв фонарь, он осмотрелся в туннеле, в поисках… призрака? Чад опустил фонарь, зная, что должен чувствовать себя глупо из-за того, что даже подумал об этом, но не в состоянии стряхнуть неожиданный озноб, который вызвал мурашки на его спине.

Далекое движение волн провело его мимо сложенных краденых товаров. Он шел вдоль всех изгибов и поворотов, пока туннель не привел его в природную пещеру. Резкие ветра гуляли в ней от воды, пронзительно стеная в неровных стенах. Зловоние морской воды усилилось, стало острее. Сияющий свет впереди, фонарь уже не был необходим. Он поставил его и продолжил свой путь.

После резкого поворота он увидел полдюжины факелов на палках, прислоненных к стене пещеры. Он взял один и вдохнул запах масла, исходящий от обугленного тростника. Не это ли другие береговые огни, которые видела Софи?

Отверстие впереди привело его на скалистый выступ. Рядом с высоким естественным волнорезом, устроенным вовнутрь к скалам, показался узкий морской залив, не видимый с лодок, проходящих по водам каналов.

За скалой, на которой он стоял, находился узкий, каменистый пляж. Там, где бухточка переходила в море, кружились опасные потоки Дьявольского водоворота. Такой прилив мог убедить почти всех, но, вероятно, не всех моряков, поставить судна на якорь в этой области, а залив тем более становился незаметным. Достаточно незаметным, чтобы спрятать лодочку, наподобие той, которая попала в поле зрения Чада и вызвала вихрь вопросов.

Прикрепленная цепью к острому выступу скалы у волнореза на волнах качалась лодочка Грейди.

Софи отвела глаза от кровати Чада, пытаясь надеть нижние юбки и корсет, и снова натянула платье. Она совсем не хотела смотреть на груду покрывал и простыней, символизирующих глубочайшую связь и истинное доверие, которое Софи когда-либо разделяла с другим человеком. Хотя это оказалось восхитительным до невозможности, ни связь, ни доверие не продлились долго. Они скорее напомнили ей затухающее золото заката на торфяниках.