– Как он может помнить о картинах с наготой и не помнить, что при других людях полагается ходить в рубашке?
– спросила она, не отрывая от меня глаз.

– Это просто не казалось важным, - ответил я.

– Я снимал рубашку, когда меня секли.

И там были люди.

Кажется очень странным, что такой поступок может повлечь неприятности.

– Ты знаешь, что случилось бы, попытайся ты зарезать Амброза?
– спросил Симмон.

Я задумался на секунду.

Ощущение было, словно пытаешься вспомнить, что ел на завтрак месяц назад.

– Был бы суд, наверное, - медленно проговорил я, - и все бы покупали мне выпивку.

Фела сдавленно рассмеялась, прикрывая рот рукой.

– Как насчет этого, - спросил меня Симмон.

– Что хуже, украсть пирожок или убить Амброза?

Мгновение я напряженно размышлял.

– Пирожок с мясом или с фруктами?

– Ничего себе, - выдохнула Фела.

– Это… - Она покачала головой.

– У меня от такого мурашки по коже.

Симмон кивнул.

– Страшный пример использования алхимии.

Это вариация успокоительного под названием »сливовая насмешка».

Его даже не нужно вводить внутрь.

Оно попадает в организм прямо через кожу.

Фела посмотрела на него.

– Откуда ты так много про это знаешь?

Сим слабо улыбнулся.

– Мандраг рассказывает про него каждой группе, которой читает лекции по алхимии.

Я эту историю уже дюжину раз слышал.

Это его любимый пример на тему злоупотребления алхимическими знаниями.

Один алхимик использовал его, чтобы испортить жизнь нескольким чиновникам в Атуре лет пятьдесят назад.

Его поймали только потому, что какая-то графиня озверела на свадьбе и убила дюжину человек и…

Сим замолчал, качая головой.

– Короче.

Это было фигово.

Настолько, что любовница этого алхимика сама же сдала его страже.

– Надеюсь, он получил по заслугам.

– Более чем, - мрачно сказал Сим.

– Дело в том, что это действует

на каждого немного по-разному.

Это не просто снижение ограничивающего барьера.

Есть еще усиление эмоций.

Освобождение тайных желаний вместе со странной избирательной памятью, почти как моральная амнезия.

– Я не чувствую себя плохо, - сказал я.

– Я чувствую себя достаточно хорошо, на самом деле.

Но я волнуюсь об экзаменах.

Сим указал на меня жестом.

– Видишь?

Он помнит об экзаменах.

Это важно для него.

Но другие вещи просто...

исчезли.

– Для этого есть лекарство?
– спросила Фела нервозно.

– Нам не следует отвести его в Медику?

Симмон выглядел нервным.

– Я так не думаю.

Они могут попробовать дать ему слабительное, но в его организме нет никаких отравляющих веществ.

Алхимия так не работает.

Он под действием свободных элементов.

Их нельзя вымыть из организма, как ртуть или офалум.

– Слабительное - не очень-то привлекательный вариант, - добавил я.

– Если мой голос считается.

– И потом, они могут решить, что у него крыша поехала от экзаменационного стресса, - сказал Сим, обращаясь к Феле.

– Такое случается с некоторыми студентами каждый семестр.

Они его отправят в Гавань и запрут там, пока не будут уверены…

Я вскочил на ноги, руки мои сжались в кулаки.

– Да только через мой труп они отправят меня в Гавань!
– разъярённо воскликнул я.

– Даже на час.

Даже на минуту.

Сим побледнел и отступил на шаг, подняв руки в защиту, ладонями наружу.

Но его голос был тверд и спокоен.

– Квоут, я говорю тебе трижды.

Остановись.

Я остановился.

Фела смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых читался испуг.

Симмон твёрдо продолжил.

– Квоут, говорю тебе трижды: сядь на место.

Я сел.

За спиной Симмона Фела бросила на него удивлённый взгляд.

– Спасибо, - снисходительно поблагодарил меня Симмон, опуская руки.

– Я согласен.

Медика - не лучшее место для тебя.

Мы можем благополучно перенести всё это здесь.

– По мне тоже так лучше, - согласился я.

– Даже если в Медике всё пройдёт нормально, - добавил Симмон.

– Я полагаю, что ты будешь более склонен к высказыванию своего мнения, чем обычно.
– Он слегка криво улыбнулся.