его за то, что он смог-таки сделать это сам. Можно сказать, что

индейцы отнеслись к этому малышу с большим уважением, чем я,

американец.

Другой пример. В том индейском племени был один мальчик, который сразу

очень понравился мне. Ему было лет семь или восемь. Когда мне

привелось познакомиться с ним поближе, я узнал, что он богатый ребенок

– по их, индейским меркам. У него было несколько лошадей, стадо скота

и, кроме того, аптечка с лекарствами, которые для индейцев

представляют особую ценность. И вот, нашелся один индеец, который

захотел купить у Тедди его аптечку, самое ценное из его имущества.

Отец Тедди потом рассказывал мне, как отреагировал мальчонка на это

предложение, - не забывайте, что ему было всего семь или восемь лет.

Он повел себя следующим образом. Он ушел из селения в открытую степь,

чтобы предаться медитации. Он отсутствовал два или три дня, он спал

там под открытым небом, совершенно один, и все это время размышлял. Он

не попросил совета у отца или матери, они не говорили ему, как следует

поступить. Через два-три дня он вернулся в селение и объявил всем о

своем решении. А теперь представьте себе то же самое с вашим

семилетним сыном.

О новой социальной терапии. Эта моя мысль может представить для вас

даже профессиональный интерес. Сейчас складывается образ новой

профессии - профессии для активного человека, которая потребует скорее

практиче ского опыта, нежели книжных знаний. Она будет сочетать в себе

работу духовного наставничества и учительский труд. Такого активного

человека должны в первую очередь интересовать люди. Он должен будет

непосредственно, а не на расстоянии работать с людьми, и он должен

очень много знать о человеческой природе. Я предлагаю назвать такого

специалиста <со-

244

Общество

циальным терапевтом>. Я заметил, что в последние два года такого рода

деятельность постепенно развивается, и люди наиболее успешные в ней не

обязательно имеют степень доктора философии и вообще какую-нибудь

степень; это люди, которые имеют большой жизненный опыт, люди, знающие

жизнь. Они знают то, о чем они говорят. Они знают, например, в каких

случаях следует оказать давление на человека, а в каких случаях -

действовать медленно и осторожно.

Необходимы люди, которые смогли бы работать с одной третью населения

Америки и примерно с 98 процентами остальных жителей земного шара,

которых можно назвать <непривилегированными>, люди, которые смогли бы

научить неграмотных чтению, которые могли бы помогать другим людям

становиться зрельми и ответственными и т. д. Пока таких людей очень

мало. У меня складывается впечатление, что в этой ситуации

традиционное академическое обучение не сможет оказать нам серьезной

помощи. В настоящее время многие из этих обязанностей возложены на

плечи социальных работников, но, если я что-то знаю о подготовке

среднего социального работника, то они, как правило, плохо понимают, с

чем имеют дело. Они не знают о проблемах, с которыми им приходится

работать, в том смысле, что жизнь не преподала им этих уроков, не дала

им этого опыта. Поэтому разумнее было бы хотя бы отчасти

укомплектовать эти новые социальные агентства людьми, умудренными

опытом, а не лекциями. Именно с этой точки зрения, как мне кажется,

Дэйтоп представляет особый интерес, потому что это - учреждение,

организованное людьми, прошедшими суровую жизненную школу. Вы знаете о

чем и как говорить с людьми, оказавшимися с вами в одной лодке. Это -

серьезная работа, и она может стать самостоятельной профессией.

О социальной революции. Я могу с полчаса приводить вам примеры и

доказательства тому, как социальная революция происходит сейчас в

самых различных сферах. Меняются церкви, меняются религии. Это

революция. Есть сферы деятельности, которые изменяются к лучшему