Шрифт:
характерологией, локальными ценностями, с интересами и потребностями
человека. Преходящее познание. Реальность объекта весьма субъективна:
иной познающий сотворит новую, свою реальность. Объект переносим из
одной совокупности объектов в другую, то есть объект может быть
фрагментом иных совокупностей.
13. Подчинено аристотелевской логике. Части представлены отдельно, не
связанными друг с другом, отличными друг от друга, зачастую
антагонистичными, враждебными друг другу.
14. Исключительно абстрактно. Категоризирует, рубрифицирует,
схематизирует Классифицирует. <Редукция к абстрактному>.
Дальнейшие заметки о познании
275
15. Объект идеографичен, конкретен и уникален. Его классификация
невозможна (кроме как для его абстрактных аспектов), потому что он -
единственный член своего класса.
15. Объект номотетичен, подчиняется общим, статистическим законам.
16. Вызывает более тесный динамический изоморфизм между внутренним
миром познаваемого объекта и внутренним миром познающего человека.
Постигая сущность бытия, человек одновременно приближается к пониманию
своего собственного бытия, и наоборот.
17. Познаваемый объект сакрален, священен, <особен>. Он требует
почтения, поклонения, благоговения.
18. Мир и собственное <Я> зачастую (хотя и не всегда) представлены как
забавные, комичные, смешные, абсурдные; но одновременно -
пронзительные, мучительные. Смех (сквозь слезы). Философский смех.
Мир, человек, ребенок и т. д. воспринимаются как
мучительно-прекрасные, абсурдные, очаровательные, чудесные. Как смеха
достойные (смеха сквозь слезы). Преодоление дихотомии комичного и
трагичного.
19. Объект и познающий не разменны и не заменимы. Никем и ничем.
16. Ослабление изоморфизма.
17. Объект <нормален>, повседневен, обычен, знаком, в нем нет ничего
особенного; отчужден.
18. Если допускает смешное, то в ограниченных дозах. Не путает
серьезное с забавным. Враждебный юмор, отсутствие юмора. Важность и
солидность.
19. Заменимы и части познаваемого объекта, и сам объект.
276
Высшее постижение
Наивное восприятие (как аспект высшего постижения)
Для наивного человека все одинаково возможно, все одинаково значимо и
интересно. Лучший способ понять это - посмотреть на что-нибудь глазами
ребенка. Возьмите слово - для ребенка оно не значит ничего. Только то,
что привлекает его внимание, что блестит и притягивает в данную минуту
взгляд, представляется важным для него. Похоже, что ребенок способен
только на самое элементарное структурирование, на самую элементарную
дифференциацию окружающего мира (когда что-то выступает на передний
план как фигура, а что-то отступает на задний план и становится
фоном).
Детское восприятие ничего не ожидает, не предвосхищает и не
предвкушает, у него в каком-то смысле нет будущего, потому что ребенок
всецело <здесь и сейчас>, он не задумывается о неожиданностях и не
способен разочароваться. Любое событие для него равновероятно. Это в
известном смысле <совершенное> ожидание, оно созерцательно, оно не
предъявляет к бытию никаких требований, не ждет, что произойдет то, а
не произойдет это. Оно не строит прогнозов. Отказ от предсказаний
лишает его беспокойства, тревог, нетерпения, дурных предчувствий.
Возьмем, к примеру, детскую реакцию на боль. Она тотальна и
несдержанна, она неподконтрольна. Весь детский организм вопит от боли
и ярости. Отчасти это можно понять, как непосредственную реакцию
ребенка на момент <здесь и сейчас>. Его реакция такая бурная, потому
что ребенок не может ждать будущего, не умеет готовиться к нему, не