А это в корне меняло всю ситуацию!.. Не врубились?.. Объясняю более медленней и понятней для тупящих долгодумов: заключение судмедэкспертизы даёт основание для вывода, что никакого убийства не было вовсе — вполне заурядная смерть по естественным причинам… А что умершую от сердечной недостаточности пожилую женщину перед этим кто-то немножечко обжёг, и слегка побил, так то — случайное стечение обстоятельств, к её последующей кончине никакого отношения не имеющее…

(При желании, разумеется, можно квалифицировать произошедшее и таким образом: сердечная недостаточность развилась в результате ранее нанесённых женщине увечий, тогда всё равно пришлось бы заводить уголовное дело по факту «нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собою смерть пострадавшего». Но такого желания ни у милиции, ни у прокуратуры не было, — никто не враг сам себе, чтобы вешать на шею расследование ещё одного особо тяжкого преступления, да ещё такого, где «глухаря» можно схватить запросто!)…

Но раз нет убийства, но нет и убийцы, следовательно — сторож Маркелов абсолютно невиновен в смерти слабенькой на сердечко старушенции!..

При надобности можно было навесить на него «хулиганку», опираясь на подписанные им признания («подпалил…топтал…»), но не было такой надобности, скорее наоборот — возникновение сторожа-хулигана в деле об «естественно умершей» бомжихе лишь мутило общую картину, и могло создать иллюзию у кого-либо из проверяльщиков, что дело здесь всё ж нечистое, и бабку таки угрохали…

Вот почему, посоветовавшись, оба розыскника и пришли к совместному выводу, что никакой Маркелов им теперь не надобен, поскольку бродяжку вообще никто не бил, а опалённая она была, видать, ещё со времён Великой Отечественной!.. Короче, сама себя побила и подожгла, потом выпила чуток — и откинулась… Алкоголизм — вот подлинный виновник произошедшего!..

«Надо и нам с тобою, Коля, бросать пить!» — подытоживающее ухмыльнулся капитан.

Потом — уткнулся в свои бумаги, а Грозницкий вернулся к себе в кабинет, где его уже заждался скулящий от боли в сломанных рёбрах сторож.

«Всё, старик, кончились твои невзгоды!.. Разобрались мы в ситуации, и оказалось, что невиновен ты!.. Короче, можешь валить домой…» — радостно сообщил Грозницкий, а протокол с «сознанкой» Маркелова тут же демонстративно выкинул в мусорную корзину. (Предполагалось позднее, после ухода сторожа, протокол из корзины аккуратно извлечь и спрятать в сейф — так, на всякий случай…).

Но тут возникло неожиданное препятствие… Оказалось, что Маркелов не хочет брать назад своё признание в убийстве и освобождаться, а продолжает настаивать на том, что — и поджигал тело, и ногами месил, в общем — приплутывал себя к этой мокрухе самым наглым образом!..

Только на первый взгляд его поведение могло показаться странным…

Много уж пожил он на белом свете, немало повидал и узнал, и имел о работе ментуры своё чёткое и довольно-таки нелестное мнение.

Понимал он, что дело его шито белыми нитками, и потому панически боятся м у с о р а, что всплывёт их «химия» наружу… Дескать, сейчас вот, у нас в кабинете, признает стариканыч свою вину, а позднее либо у прокурора на получении санкции на арест, либо у следователя на следствии, либо, наконец, на суде перед судьями и в присутствии своего адвоката — возьмёт да и отречётся от всего бессовестно, заладит прежнее: «Не я убивал! А «сознанку» менты из меня вышибали пытками!..»

Оно понятно, что сейчас каждый рад на органы ушаты грязи вылить, поэтому подобным обвинениям обычно — не слишком много веры… Но опять-таки, — лишние хлопоты, ненужная нервотрёпка…

Вот и скумекал Маркелов, что на фу-фу берёт его старлей-зверюга, стал добреньким: «Мы — разобрались, вы — невиновны…» А как подтвердит Маркелов, что — да, дескать, и впрямь никого он не кончал, — сразу же хлестанет его дубинкой по суставам, развопится: «Как это — невиновен, если подписался, что ты её кончил?!.»

Обычная ментовская подстава… Не клюнет на неё прошедший огонь и медные трубы старик, будет стойко держаться и твердить на прежней основе, что убил и сознаётся, а вот потом, когда передадут его в руки прокурора и следователя, когда допустят к делу адвоката, когда предстанет он перед ясные очи судей — вот тогда-то он всю правду громко и выскажет!..

Так планировал Маркелов. А потому — решительно заявил, что ни за что не откажется от своих чистосердечных показаний, и готов за них идти куда угодно- в ИВС, в СИЗО, в «зону», на каторгу даже…

Но это, в свою очередь, категорически не устраивало Грозницкого, мысленно уже это дело закрывшего… Ну куда ему при данном раскладе прикажете тыкать этого «сознаванта»?!.

Пойти ему навстречу, и всё-таки оформить произошедшее как нанесение тяжких телесных, повлекших смерть?.. Но, во-первых, даже и успешно раскрытое тяжкое преступление — это всё равно ещё одно тяжкое преступление, совершённое на твоей «территории»…

Ты, опер, его допустил. И из-за твоей недоработки, получается, погиб человек… Случись в будущем ещё какое-нибудь ЧП на твоём участке — припомнят и тот давний случай: «А у вас и в прошлом году — тоже… женщину чуть ли не заживо сожгли!..»