Шрифт:
Цай.Доченька, они сейчас думают только о том, как бы войти в нашу семью и поскорее справить свадьбу. Разве я смогу отделаться от них?
Доу Э
(поет)
На мотив "Худая трава"
Ты молвишь, вот-вот день свадьбы придет… Бахвальный зарок! Но весьма печалюсь я о тебе, невзгоду сулит тебе рок. Я печалюсь, мой друг, ослабеешь ты вдруг, и едва ли от чарки взаимного счастья отопьешь хоть глоток. Я грущу и скорблю: ты не вденешь застежку в петлю — потемнеет в глазах у тебя, и вся свадьба будет не впрок. Я печалюсь о том, что в смятенье ума не уснешь ты на шитой цветами постели ни на часок. Хочешь ты непременно, чтоб под звуки шэна [93] тебя позвал в узорчатый зал твой будущий муженек. Но мне кажется, что не стоит тревожиться, — ибо свадьба твоя отложится на долгий срок.93
Шэн— духовой инструмент, состоящий из тринадцати трубок.
Цай.Доченька, довольно укорять меня. Отец и сын ждут у наших дверей. Раз уж вышло такое дело, будет лучше, если и ты возьмешь себе мужа.
Доу Э.Если вам, матушка, хочется, вы и берите, а мне никакого мужа не надо.
Цай.С чего ты взяла, будто я хочу мужа? Но что я могу поделать, когда они сами в дверь вломились!
Осленок.Вот и мы! Давайте сегодня же сыграем свадьбу. "Если шапка радует взгляды — значит, это жених что надо! Раз узки у него рукава — будет в доме он голова!" Хороши женихи, хороши! Ручаюсь, не прогадаете! (Входит вместе со старым Чжаном и отвешивает поклон.)
Доу Э (не отвечая на приветствие). Осади назад, парень!
(Поет.)
Заключительная ария
Не должно женщине верить тому, что твердит мужчина. Беда с моею свекровью. — Что может быть хуже — о покойном муже нет и помина! Собирается в дом ввести невежду простолюдина, А заодно и достойного казни злодея — мужичьего сына.Осленок (корча рожи). Да ты взгляни только, какого мы с отцом изящного сложения! Разве мы не годимся в мужья? Чем даром терять время, давай-ка поскорее исполним обряд!
Доу Э
(не обращая на него внимания)
Ведь подобный брак что подземный мрак! Гибель, кончина! Ты, свекровь, совсем лишена стыда, поступаешь бесчинно! Мой свекор честный по всей Поднебесной колесил, выбивался из сил, но добра накопил: денег — корзина! Разве не святотатство, коли все богатства добродетельного семьянина Осчастливят нежданно Осленка Чжана, обогатится наглый детина.Осленок хочет заставить Доу Э опуститься на колени, Доу Э отталкивает и опрокидывает его.
Нет, не так должна пребывать жена, лишившаяся господина.(Доу Э уходит.)
Цай.Уж вы, почтенный, не сердитесь. Ведь вы спасли мне жизнь, — я ли не постараюсь вознаградить вас! Да только у моей невестки такой нрав, что ее лучше не задевать. А раз она не соглашается выходить за вашего сына, мне тоже неудобно выходить за вас, почтенный. Я сейчас подам доброго вина и вкусной еды, вы с сыном поживете у нас в доме, а я буду исподволь уговаривать свою невестку. Вот когда она передумает, тогда и завершим дело.
Осленок.Ишь потаскушка! Да будь она непорочной девицей, которую первый раз тискают, и то нечего было так толкаться! Все равно я с пустыми руками не уйду. Так вот мое слово: если я вскорости не сделаю ее своей женой, можете не считать меня мужчиной.
(Говорит нараспев.)
Десять тысяч и даже больше женщин зналось со мной, Но такой занозистой, как эта, не видывал я ни одной, — Ты, старуха, была бы мертва без меня, давно бы не видела света — Так что же не хочет невестка твоя любиться со мной хоть за это?Действие второе
Лекарь
(входит, говорит нараспев)
Науку о врачеванье я до тонкостей изучил. Понятия не имею, скольких до смерти залечил. Вечно боюсь доноса, дела ото всех таю, Но запертою — ни дня не держал аптеку свою.Есть тут в городе старуха Цай. Я ей задолжал двадцать лянов узорчатого серебра, так она столько раз за ним приходила, едва хребет не сломала. А я не сумел придумать ничего умного, взял да и заманил ее в заброшенную деревню. Откуда ни возьмись — два неведомых мужика. Кричат: кто это, мол, творит тут злодейство, нарушает законы вселенной, хочет задушить невинного человека? Я с перепугу бросил веревку и побежал, только ноги замелькали. Хотя ночью со мной ничего не случилось, я все равно мучился так, словно душа ушла из моего тела. Тут-то я понял, что человеческая жизнь — это не пыль на стене, ею вправе распоряжаться лишь Небо и Земля [94] . Я решил отныне сменить ремесло, замолить свои грехи и изменить судьбу. Я хочу, чтобы каждому, кого я залечил до смерти, достался свиток со священным текстом, избавляющим его душу от мучений.
94
Небо и Земля— в системе традиционных представлений китайцев — верховные безличные божества, предопределяющие (особенно Небо) судьбы каждого человека и всей страны.
Я — лекарь Сай-лу. Чтобы не платить тетушке Цай долга, я заманил ее в глухое место и хотел задушить, да двое мужиков спасли ее. Как же мне быть, если она снова придет требовать долг? Как говорится в одном присловье, "есть тридцать шесть разных хитростей, но самая лучшая — бегство". К тому же я бобыль, семья мне руки не связывает. Соберу-ка я свои вещи, сложу их в узел и потихоньку отправлюсь в другое место. Займусь там каким-нибудь другим делом, буду жить, ничем не запятнанный, — как хорошо!