Шрифт:
Доу Тянь-чжан.Почему нет столь важного обвиняемого, как лекарь Сай-лу?
Стражник.Лекарь Сай-лу скрылся три года назад; повсюду уже разослан приказ поймать его и сразу доставить сюда.
Доу Тянь-чжан.Чжан Осленок, приходится ли эта старая женщина тебе мачехой?
Осленок.Ясно, приходится, а то стал бы я звать ее матерью!
Доу Тянь-чжан.Из документов не ясно, кто приготовил яд, которым был отравлен твой отец. Можешь ты ответить?
Осленок.Доу Э сама и приготовила.
Доу Тянь-чжан.В таком деле без аптекаря не обойтись. Сомнительно, чтобы молодая женщина могла сама все устроить. Уж не ты ли, Осленок, готовил яд?
Осленок.Да если бы даже и я, стал бы я поить родного отца?
Доу Тянь-чжан.Мое загубленное дитя! Это очень важно выяснить, и никто, кроме тебя, не поможет нам узнать правду; где сейчас твоя оскорбленная душа?
Дух Доу Э (появляясь). Чжан Осленок, чей это яд, если не твой?
Осленок (испуганно). Злой дух, злой дух! Растворись, рассыпься, именем Великого старца заклинаю тебя!
Дух Доу Э.Ты подсыпал в суп яду, чтобы убить мою свекровь и заставить меня быть твоей женой. Но свекровь есть не захотела и отдала суп твоему отцу, тот и отравился. Попробуй-ка отпереться!
(Поет.)
На мотив "Река колышет весла"
Негодяй, злодей, достойный плетей, у тебя на уме разврат. Лишь одно нам скажи: откуда взялся яд? Задумавши лихо, все обстряпал был своей выдумке рад, Твоя западня ловила меня, да старался ты невпопад. И хотя отравил родного отца, оказался не виноват — По какой же причине безвинную ныне терзает ад?(Бьет Чжана, тот старается уклониться.)
Осленок.Помоги мне, Великий старец! Ваша милость говорит, что яд делался в аптеке; так вот, ежели разыщут и приведут сюда того аптекаря, что продал яд, пусть мне рубят голову!
Странник вводит лекаря Сай-лу.
Стражник.Из уезда Шаньян доставлен обвиняемый лекарь Сай-лу!
Чжан Цянь (громко). Подойди сюда.
Доу Тянь-чжан.Рассказывай, как три года назад ты пытался убить тетушку Цай, чтобы не платить ей долга.
Лекарь (бросается ему в ноги). Ваш раб на самом деле не хотел платить долг тетушке Цай; только она не умерла, ее спасли двое прохожих.
Доу Тянь-чжан.А ты знаешь имена тех прохожих?
Лекарь.В лицо я их узнаю, а вот имени не назову — до того ли мне тогда было?
Доу Тянь-чжан.Узнаешь ли тех, что стоят внизу, перед возвышением?
Лекарь (спускается и всматривается в лица). Это тетушка Цай. (Глядя на Осленка.)Не иначе, опять всплыло дело об отравлении! (Вновь поднимается.)Осмелюсь доложить, это он. Тот самый, что вместе с отцом спас старуху Цай, когда я пытался ее задушить. Через несколько дней он явился в мою аптеку и потребовал яду. Я же верую в Будду, соблюдаю посты и не посмел пойти против совести. Говорю ему: "В моей аптеке есть лишь разрешенные законом лекарства, яд не держу". А он как вытаращил глаза: "Хочешь, отправлю в суд за то, что собирался удушить на пустыре старуху Цай?" Я же всю жизнь ничего так не боялся, как попасть в суд, вот и пришлось дать ему яд. Вижу — физиономия у него злодейская; значит, непременно отравит кого-нибудь, а потом преступление раскроется, и я окажусь замешан. Подался я в Чжочжоу, стал торговать крысиным ядом. Крыс переморил немало, но в душегубстве, ей-ей, не повинен.
Дух Доу Э (поет)
На мотив "Семь братьев"
Жалок твой удел, ибо ты не хотел платить долги. А с ядом все выяснилось.(Вновь поет.)
Оказался яд по карману Осленку Чжану, недолгими были торги. Чужая вина мне была вменена; умоляю, отец, помоги! Судью сменили, но, как прежде, в силе мои враги.Доу Тянь-чжан.Подведите ближе старуху Цай. Тетушка, ведь вам на вид уже седьмой десяток, и деньги в доме водятся; как же случилось, что вы вышли вторично за старого Чжана?
Цай.Он с сыном спас меня от смерти, и я взяла их к себе в дом и стала кормить, одевать. Младший Чжан часто уговаривал меня выйти замуж за отца, но я так и не согласилась.
Доу Тянь-чжан.В таком случае твою невестку нельзя считать убийцей свекра.
Дух Доу Э.Я возвела на себя поклеп и созналась в отравлении свекра лишь потому, что судья хотел бить свекровь, а я боялась, что она, старая, не выдержит пыток.
(Поет.)
На мотив "Вино из цветов сливы"
Не стоило мне сознаваться в чужой вине — так утверждаете вы, Мое терпение, мое почтение, приличные для вдовы, Стали ненароком бед моих истоком и худой обо мне молвы. А поверила суду и попала в беду — увы! Не прошло и дня — на площади меня лишили головы. И я захотела, чтобы кровь моего тела — не лилась просто так, но поднялась на флаг, что плескался среди синевы, Желанье второе — я хотела, чтобы снежный слой лег надо мной вместо зеленой травы, И желанье третье — чтоб от засухи на трехлетье стали посевы мертвы. Судья, смотри, — были все три желанья мои таковы!